Тени улицы марионеток - [13]

— Не люблю гепарда. Как хорошо, что мы не душим ланей.

— Душим. Мы же режем кур, овец, коров, свиней, лишь бы иметь мясо.

— Я не режу. И ты не режешь.

— Мы не режем, но другие с утра до вечера режут для нас. У людей существует разделение труда: один строит дом, другой сажает деревья, третий печет хлеб, а кто-то другой режет животных.

— А я хожу в детский сад...

— ?..

— Я больше не буду есть мясо.

— Будешь. Надо есть, чтобы вырасти сильным.

— Не хочу быть сильным.

— Станешь слабым — съедят тебя.

— Кто съест — гепард?

— Люди, люди съедят, те, которые сильные.

— Не съедят. Люди не едят людей.

— Еще как едят. Для этого существует множество особых, человеческих способов. Вырастешь, узнаешь.

— Пойдем к ланям.

— Гляди, какие могучие лапы у тигра.

— Я люблю ланей, они никого не едят.

— Едят. Вместе с сеном они слизывают тысячи муравьев и мошек. И вообще, кто тебе сказал, что растения ничего не чувствуют? Растения — это тоже форма жизни. Только ты не думай, что они живут мирно, не трогают друг друга. Есть растения, пожирающее насекомых.

— А насекомые?

— То же самое.

— Едят друг друга?

— А ты как думал? Все на свете кусаются, дерутся, рвут на части, пожирают, чтобы выжить. Под водой, на земле, в воздухе. Таков закон жизни. Надо быть сильным, жестоким, неуступчивым, иначе пропадешь. Вот, смотри, крокодил...

— Не хочу, он уродливый.

— При чем тут уродство? Что ты вбил себе в голову? Если измерять жизнь красотой и уродством, истина исказится. Зато крокодил хитрюга: незаметно подплывает к берегу и, сидя в засаде под водой, подстерегает свою жертву, а потом — ап! — тащит под воду.

— Не хочу крокодила.

— Зато я хочу. Не бойся, трусишка. Посмотри, а потом купим мороженое.

— Не хочу мороженое.

— Не ври. Пошли...

8

Когда Вреж стал ходить в школу, забот у Каро поубавилось. Школа находилась неподалеку от дома, и мальчик ходил туда самостоятельно. Нельзя сказать, что он полюбил школу, но, в отличие от детского сада, безропотно выполнял свои обязанности.

Утром рано отец с сыном выходили из дома, шли до ближайшей остановки, откуда Каро ехал на службу, а Врежик, согнувшись под тяжестью ранца, направлялся в школу.

В третьем классе он влюбился в свою синеглазую одноклассницу с косичкой, и школа стала для него радостью жизни. По утрам, когда отец засиживался за завтраком, Вреж нетерпеливо сновал по квартире, ропща и поглядывая на часы. Случалось, он самостоятельно выходил из дома, так и не дождавшись отца. А по вечерам только и делал, что искал повод поболтать с отцом о девочке-синеглазке. Каро слушал влюбленного сына, хмурился и думал о том, что даже в этом вопросе тот похож на него. И на мать. Каро вспоминал историю о том, как жена влюбилась в детском саду, как носила конфеты любимому мальчику, отдавала ему любимые игрушки, гладила его кудряшки и даже ласково укусила за палец. Так и Врежик, глядя в окно, рассказывал отцу о своей подружке, а однажды вслух размечтался о том, чтобы вместе с ней учить уроки.

Каро усмехнулся:

— Она плохо учится? Ей надо помочь?

— Да нет же, она отличница, — заступился за подружку Вреж.

— Значит, ты сам болван?

— Просто вместе заниматься приятнее.

— Не болтай глупостей, лучше серьезнее относись к урокам. Дай-ка сюда дневник...

С тех пор Вреж избегал говорить с отцом о подружке, но безмолвные, длившиеся часами грезы у окна продолжались. Каро искал повод оторвать сына от грез. «От мечтательности до онанизма всего шаг», — рассуждал он, но Вреж не спускался со своих небес ни за уроками, ни за обедом, ни за уборкой книжного шкафа.

Каждый вечер Каро проверял домашние работы сына.

— Опять ты выучил математику хуже литературы и ботаники.

— Я все выучил.

— Но математику хуже.

— Я не нарочно, так само собой получается. У меня же по математике четверка, вполне хватит.

— Мне бы хотелось, чтобы была пятерка. Сейчас век математики.

— Постараюсь.

— Старайся. Мечтаешь день и ночь. Лучше работай над собой. В этой жизни мечтатели достигают не слишком многого. И не вешай носа. Отец тебе желает добра. Я же тысячу раз повторял: жизнь любит сильных.

— От математики становятся сильнее?

— Конечно. Не отводи взгляд. Подними голову, подними и смотри мне в глаза. Сильный должен уметь не отводить взгляд и смело смотреть человеку в глаза. Пусть тот первым опустит взгляд. Понял?

— Понял, — Вреж с трудом поднял голову и поглядел на отца многозначительным, красноречивым взглядом, в котором еще продолжал тлеть огонек недоверия и надежды на то, что отец все же не тот, за кого себя выдает. Сын буравил отца взглядом, надеясь проникнуть в глубины его сердца, отыскать там истинное.

— Молодец! — похвалил Каро и, не выдержав испытующего сыновнего взгляда, отвернулся к окну. — Иди сюда. Смотри, какая большая, сильная собака, — позвал он, глядя на улицу.

— Охотничья? — присоединился к отцу сын.

— Нет, королевский дог. Как ты думаешь, он уложит волка из зоопарка?

— Не знаю. Наверно. Такой огромный...

— Большой-то он большой, но я сомневаюсь в его победе. Холеное животное, выросшее в домашних условиях. А волк остается волком. Помнишь, как ты копировал его вой?

— Не помню.

— Вот так, слушай: ууууу!.. — выл Каро. — Ну как, похоже?