Тень Желтого дракона - [113]

Тысяча кушанов вместе с даваньцами отправились через горы в Давань. Они добрались до Эрши как раз в тот момент, когда чакиры уносили обезглавленное тело бывшего ихшида Мугувы в ворота осажденного кента.

— Прибыло посольство какого-то надменного племени, — сообщил старший буцюй усталому Ли Гуан-ли.

— Какого племени?

— Говорят, каких-то Больших Юечжи.

— Привести!

Старший буцюй растворился в сгущавшейся темноте. Ли Гуан-ли погрузился в думы. «Да откуда этому молодому шэнбину знать историю наших переговоров с Большими Юечжи? Сын Неба хотел склонить этот многочисленный народ на нашу сторону в войне против хуннов. Но ничего не получилось. А теперь они направили ко мне посланника. Тогда они отказались из-за того, что они народ, родственный хуннам. Но они родственны и даваньцам. Значит, приехали, чтобы встать на сторону даваньцев!»

В шатре цзянцвюня каждый из ханьских предводителей занял свое место. Привели посланника кушанов. Вошел, здороваясь на ломаном ханьском языке, человек лет шестидесяти пяти. Отсвет свечи, прикрепленной к остову шатра, блеснул на лысой, гладкой голове. При нем не было охранников. Значит, он уверен в силе своего племени.

— Хакан, — начал он, явно рассчитывая обойтись без толмача, — меня к тебе. От Эрши вы — в Цинь. Понял? Скажешь нет, скоро тумены, много туменов сюда! Понял? — Посланник кушанов, как ему было приказано молодым ханом, говорил от имени хакана.

— Мы подумаем и ответим, — сказал Ли Гуан-ли.

— Один день, два дня? — Посланник показал на пальцах.

— Пять шесть. — Ли Гуан-ли тоже выставил пальцы.

— Нет, три!

Ли Гуан-ли не ответил. Посланник понял это как знак согласия.

— Ихшид нужен!

— Туда нет пути!

— Дай путь!

— Нет!

Ли Гуан-ли поспешил восстановить равновесие сторон в переговорах: вначале он уступил, согласившись обдумать ответ на требование посланника, теперь же отверг требование пропустить его через кольцо окружения в кент.

Посланник, улыбаясь на ханьский манер, встал и направился к двери.

* * *

На пологом берегу полноводной реки, протекающей от ледниковых гор Пскем и Чаткал, прозрачной до самого устья, где она сливается с Яксартом, возвышаются неприступные крепостные стены кента, называемого иноземцами Чачем, а местным населением — Тарканом[144].

Все ворота кента (их было трое, со стороны реки стена была глухая) уже третий день открыты настежь. Из соседних мелких кентов и ближайших пастбищ стекаются сюда чавуши — воины в островерхих войлочных шапках. В кенте стало тесно от людей и резвых степных коней, никогда не видавших таких узких, кривых улочек с частыми поворотами. За стенами кента раскинуты многочисленные юрты для собирающихся чавушей. Но там останавливались лишь бывалые люди. Молодежь из любопытства теснилась внутри кента.

Именитый бек Таркана усатый Бурибек важно сидел на покрытом войлоком помосте в огромной юрте, раскинутой на небольшой площадке перед двухэтажным деревянным домом, принимая старшин родов и сотников, приезжавших во главе чавушей. День и ночь для них готовилось угощение. Гости ели вареную баранину и хлебали навар, пили кумыс и виноградное вино. Опустевшие деревянные и глиняные кувшины, на ручках которых были вырезаны пли слеплены головы баранов, немедленно заменялись полными. По убеждению кангхов, божество Фары, один из сподвижников великого Ахурамазды, появляющийся в обличье барана, наряду с Кок Тенгри придавал силу и отвагу тем, кто почитал его, кто пил кумыс и вино из сосудов с его изображением. Поэтому, перед тем как отправиться помочь своим соседям — даваньцам, надо было всячески почтить Фарна, хранителя и покровителя тех, кто стоит во главе родов и племен, а также отдельных семей и домов! Фарн придаст силу и удачу туменбаши[145], сотникам и десятникам, и они во главе чавушей выгонят чинжинов из-под стен Эрши, главного кента Давани!

Три тысячи чавушей, разбитые на тридцать сотен и объединенные в шесть полутысяч под тугом[146] бека Таркана, пустились в путь через горы, отделяющие Давань от земель Кангха. Бурибек ехал во главе отменных чавушей и недоумевал по поводу загадочного приказа повелителя. Тудун Кангха, предпочитавший раздолье степных пастбищ высоким стенам укрепленных кентов, прислал недавно из далекого кочевья гонца и велел Бурибеку собрать чавушей. Тудун хорошо знал, что тарканцы особенно близки даваньцам. Но через несколько дней от него прискакали еще гонцы и передали Бурибеку новый приказ: «Пуститься в путь, приблизиться к Эрши, но в сечу не вступать!» «Странно, — думал Бурибек, сидя в седле, то почесывая начисто выбритую голову, то проводя рукой по усам, — приблизиться и не биться! Как же это?! Если нападут на нас чинжины, пуститься в бегство, что ли? Как понять безбородого, хитрого, как степной волк, повелителя?!»

Но Бурибек не знал того, что было известно тудуну: вдоль земель хуннов растянуто стовосьмидесятитысячное войско Хань, а среди сыновей и внуков хуньмо нет единства. Один из них женат на ханьской царевне. Усуни лавируют между хуннами и ханьцами. Большие Юечжи хоть и не стали воевать против хуннов, по лед между ними еще не растаял. Тудун считал, что в этой обстановке не следует затевать большую войну с Хань. Но отогнать уставших шэнбинов от Эрши необходимо. Это не трудно: Ли Гуан-ли должен прекрасно знать, что тудун может собрать до девяносто тысяч чавушей. На долгом пути в Хань остатки войска Ли Гуан-ли доклюют горные орлы!