Тень правителей - [35]

– А мы в мае на Иссык-Куль собираемся. Поехали с нами, Ян, – сказала Жемка.

– Я постараюсь, ласточка, – сказал Ян. – Мать хворать стала, подозрение на онкологию. Хочу её в Новосибирск на обследование свозить, там достойная профессура…

До наступления лета они увиделись с Яном всего один раз. Мать его на самом деле сильно разболелась, поездка на Иссык-Куль тоже сорвалась, в связи с Олимпиадой в Москве экзамены в театральный сместили на начало июня, так что Жемка была вся в хлопотах и подготовке к скорому отъезду.

Ян пригласил их в закрытый ресторанчик при киностудии. «Посторонних не бывает, – сказал он, тихо сообщив заветное слово швейцару, и проводил в уютный зал. – Исключительно богема местного разлива. Но кормят хорошо и у музыкантов все западные новинки, в рамках цензуры, разумеется».

Яков с любопытством посматривал по сторонам. Богема была вся сплошь незнакомая, только пару лиц, кажется, он видел по телевизору. Но в телевизоре они были свежее. Заиграла музыка и Жемка пошла танцевать.

Ян был нервный и много пил. «От него просто веет антисоветчиной! – подумал Яков. – Эх, добром это не закончится!»

– Что делать собираешься? – спросил Ян.

– Не знаю, – сказал Яков. – Ты про что?

– Жемка поедет в Москву, скорей всего поступит, во всяком случае, там и останется. А ты что будешь делать? Снег убирать на турбазе?

– Не знаю, – сказал Яков. – Мы с ней об этом не говорили.

– Достойная молодости инфантильность. Только совершенно не свойственная евреям.

– Среди евреев не встречал ни одного умного мужчины и ни одной красивой женщины, – вдруг сказал Яков.

– Да ну! – рассмеялся Ян. – Это ты про себя?! А я встречал. И не одного. Запомните, мой юный друг, лучшие финансисты в мире это евреи. Барон Ротшильд, например.

– Ну, это там у них… – сказал Яков.

– Там, здесь… – передразнил его Ян. – Эх, веселая компания у нас собралась. Казашка, которая отзывается на французский, я по-польски ругаюсь и польские песни пою, когда пьян, а на родине не был и не тянет, еврей, который не любит деньги. Натуральный паноптикум.

– Что такое паноптикум? – спросила Жемка, едва ли не рухнувшая у столика. – Ух, натанцевалась вусмерть!

– Это такая волшебная шкатулка, солнцеликая Будур, где живёт веселый джинн, который дарит маленьким девочкам счастье, – сказал Ян.

– Хочу! – сказала Жемка.

– Не получится, – сказал Ян. – Сначала надо заслужить, многодневными трудами.

– Тогда неинтересно, – засмеялась Жемка. – Я быстренько в дамскую комнату.

– В общем, так, – сказал Ян, когда Жемка вышла. – Я не знаю, какая у вас там любовь, платоническая или не очень, и ты, конечно, можешь хвостом потащиться вслед за Жемкой в Москву, но вынужден сказать суровые слова: для тебя это бесперспективно. Жемку закрутит вихрь столичной жизни и ты очень быстро окажешься лишним. Будет больно, обидно и грустно.

Ян помедлил, а затем продолжил:

– Сожалею, но ваша романтическая история подошла к логичному завершению. Поэтому предлагаю воспользоваться рекомендацией незабвенного Карла Маркса…

– Причём здесь Карл Маркс? – перебил его Яков. – Чего-то я не понимаю…

– Сейчас объясню, – сказал Ян. – Карл Маркс писал о том, что каждый крупный капитал нажит не вполне честным путем. Я полагаю, он знал, о чём пишет.

– Какой капитал, какой честный путь?! – сказал Яков. – Ян, ты напился, что ли?!

– Мне тут все обрыдло, – сказал Ян. – В этом замечательном городе, в этом дебильном университете. Я хочу уехать, единственное, что удерживает это мать. Но буду циничен: врачи поставили окончательный диагноз, ей жизни от силы пару месяцев.

Ян посмотрел на Жемку, которая возвращалась к столику.

– Отправь-ка ты нашу красавицу танцевать, а мы с тобой выйдем подышать и поговорим серьёзно.

– Вы чего такие загадочные? – сказала Жемка, сев за столик. Яков наклонился к ней и шепнул на ухо: «Слушай, Яну как-то нехорошо. Мы выйдем на улицу?!»

– Ладно. Я тогда танцевать, – сказала Жемка и упорхнула.

Во дворике ресторана Ян глубоко вдохнул и сказал:

– Да, гор, пожалуй, мне будет не хватать. Я навёл кое-какие справки. Есть такой славный порт Находка, самый крупный на Дальнем Востоке и единственный, где нет закрытого паспортного режима. Зато буржуинские пароходы заходят туда с завидной регулярностью. Понимаешь, куда клоню?

– Нет, – сказал Яков. – Пскопские мы, не догоняю.

Из ресторана донеслась задорная мелодия «В Кейптаунском порту». Ян, пританцовывая, продолжил:

– Буржуинские пароходы, сэр, это импортные шмотки, маги, парфюм, которые меняются на русское бухло и русскую икру.

Он сделал легкое па:

– При грамотной организации дела импортные тачки, от которых тащатся наши загорелые братья с Кавказа. Коммерция не вполне законная, точнее, вообще незаконная, зато прибыльная, зараза. А к переменам надо готовиться. А готовиться лучше с деньгами на кармане.

Он прекратил танцевать:

– Вот, вкратце, о чём писал Карл Маркс. Предлагаю стать компаньоном. Это веселее, чем на Чимбулак глазеть с утра до ночи.

Яков сосредоточенно изучал могучую чинару, устилавшую ветвями крышу ресторанчика.

– Понимаю, надо подумать, – сказал Ян. – Думай. Время есть. У того же неиссякаемого Карла Маркса есть стихи…