Тень правителей - [20]

4

«Надо сказать Силантьеву, чтобы вывезли тело, – вяло подумал он. – Силантьев мужик непробиваемый, выдержит».

Надо похоронить по-людски, жена всё же. Легенду придумаем потом, как обычно, внезапный инсульт от большой любви к искусству.

Он посмотрел на часы. «Уж полночь близится, а Германа всё нет». Не будем заставлять карлика ждать.

– Я, между прочим, первый, кто разместил рабочий кабинет в Сенатском дворце, – сказал карлик. – Остальные бегали по подсобкам – у Ленина квартирка в Кремле, у Никиты, у Брежнева, у Горбатого – хоромы посолиднее, конечно, но один чёрт коммуналка. Сталин – исключение, он Кремль не любил, на даче жил. Скромный был человек, заметь, дача, а не дворец.

– Я должен прослезиться? – сказал он.

– Ты должен уйти, – сказал карлик. – В ширме больше нет необходимости.

– Давно ли? – сказал он.

– Я понимаю, что ты сейчас думаешь, – сказал карлик. – Но это ничего не меняет. Всё, что можно было развалить, ты и такие как ты, такие как Х, уже развалили. Возможно, в этом была суровая историческая необходимость. Возможно, вам даже теперь хочется созидать, как приятно быть честным и благородным, когда ты богат. Но вы не сможете – для вас миф важнее действительности.

– Ты и сам часть мифа, – сказал он.

– Был, – сказал карлик. – Вынужден был быть, пока разгонял всю эту вашу шайку. Теперь я свободен.

– Миф остаётся в воспоминаниях, – сказал он. – Поэтому практической ценности в нём нет. Всего-навсего возможность для любопытствующего ума извлечь уроки и постараться не наступать на общеизвестные грабли.

– Каждый учится на собственных ошибках, – сказал карлик. – Самый родной велосипед – тот, который ты изобрёл.

– Шахтёр это война, – сказал он. – Со всем цивилизованным миром. Хочешь обратно за «железный занавес»?

– Не стоит пугать ежа голой жопой, – сказал карлик. – Думаю, что мы только выиграем, если этот «занавес» опустится.

– Игра слов и пустая бравада, не более того, – сказал он. – Ты же не знаешь, куда и, главное, как идти дальше. Ты – хороший полицейский, это твой предел.

– Кто, если не я, – сказал карлик. – Выбора нет. Я же не самоубийца.

3

Как звали этого дурачка, который взлетел на соломенных крыльях над Кремлем? Агапка, Захарка, Артамошка? Я читал у Сигизмунда Герберштейна, слух по Москве прокатился накануне, народу утром собралось на Красной площади тьма-тьмущая. Ждали выхода царя. Царь вышел, позвал смельчака, переговорил накоротке, царю вынесли кресло, он сел и велел бабам не голосить.

Патриарх подошёл к царю, попросил остановить смертоубийство.

– Он так сам решил, – громко сказал Иван Васильевич. – Как решил, так и будет, на то он и тварь мыслящая.

2

На ковре-вертолёте вдоль по радуге, я лечу, а вы ползёте, дураки вы, дураки. Какие странные мысли приходят в голову. А будут ли мыть мостовую? Булыжник бордовый, а кровь красная – почти незаметно. Юлька никогда не любила делать уборку, родители уезжали летом на дачу, я брал швабру и ведро с водой и намывал квартиру. Она приходила из института и говорила мне: «Как мне повезло с мужем».

«Как интересно устроена природа, – восторгается мать. – Папа брюнет, мама брюнет, а у мальчика локоны прямо золотые».

«Потемнеют, – смеются подружки. – Если, конечно, не от соседа».

«Не от соседа»,– улыбается мать.

Извини, мама, что так вышло.

Я хотел написать стихотворение. Жаль, забыл о чём.

1

– Тело сильно изуродовано, в таком виде хоронить нельзя.

– Вы говорили с патологоанатомами?

– Говорил. Говорят, мало что можно сделать.

– Сообщим в прессе, что пропал без вести. Убил жену и скрылся в неизвестном направлении. Ищем. Обязательно найдём.

– Тупо. Не поверят.

– Тупо. Не поверят. Но у нас всегда всё тупо. Так что не привыкать.

Р И М Л Я Н И Н Э П О Х И У П А Д К А

Он сидел на скамейке около остановки 531 маршрутки и пил из горлышка виски. На нем был зелёного цвета дождевик, зелёные же шорты и коричневые резиновые сапоги.

Стояла немыслимая июльская жара, два дня назад я отправил жену и дочку на море, и в этот законный субботний выходной с чувством честно исполнившего свой долг семьянина отправился бродяжничать.

Я бросил в пакет несколько бутербродов, бутылку кока-колы, сигареты и поехал в Пахру. В тамошних местах, когда дочка была маленькой, мы снимали на лето дачу. Местность была дивная, леса, чистенькие озерца, и у меня, слава богам, прорва времени до начала рабочей недели.

«Может, красотку какую подцеплю! – сладострастно думал я. Полупустой микроавтобус бойко летел по трассе. – Свобода! Надо слегка отдохнуть от семейной жизни!»

Я вышел из маршрутки и увидел это чудо в дождевике. Оно отхлебнуло виски и громко рыгнуло.

«Ну, касатик! – подумал я. – Сейчас тебя загребут стражи правопорядка».

– Вы немец?

Я оглянулся по сторонам. Кроме этого – в зелёном, на остановке не было ни души. Следовательно, и вопрос задал тоже он.

– Я из Антарктиды! – надменно произнес я и уже собрался переходить на другую сторону трассы.

– Я тоже так отвечал. Когда в арабских странах попрошайки доставали с этим своим: «Wey from you? Wey from you?» * С одним небольшим исключением. В моём голосе не было надменности. Я, в принципе, не националист. Чего, гондурасам тоже на хлеб зарабатывать надо. Кстати, дрябнуть не хотите? – он покачал рукой бутылку виски. – Натуральный «Malt».