Тень ивы - [83]

Станько И.П. – к 15 годам тюремного заключения с содержанием в колонии строгого режима,

Мумубарашкин С.И. – к 4 годам лишения свободы (заочно),

Кудыхаваев И.С. – к 4 годам лишения свободы (заочно).

Суд принял решение ходатайствовать перед Правительством и органами правопорядка Республики Таджикистон о выдаче осужденных, находящихся в настоящее время на территории Таджикистана.

Обвиняемая гражданка Таджикистана Хаджиева Ж.А. признана невиновной и освобождена в зале суда.

(Газета «Ежедневник», 22 октября.)

Поправка

В заметке «Из зала суда» в нашей газете от 22 октября неправильно указана фамилия осужденного: правильно читать Мубаракшин С.И.

Приносим свои извинения жителю нашего города Мумубарашкину С.И.

Досточтимый князь! Уважаемый Алексей Ильич!

Узнав, что в самые ближайшие дни вы будете в России, и в Нижнем в том числе, прошу Вас, по возможности, оказаться в Йошкар-Оле, ближнем губернском центре верстах в 300 от Нижнего. Там легко найти у базарной площади Дмитрия Цоллернова, стоящего с переносным алтарем на груди на коленях всякий день с рассвета до темноты. Поговорите с ним! Он от отчаяния наложил такую вот епитимию на себя. Оттого, что одержим желанием сказать людям, что живут они не так, а его никто не слышит.

Мне довелось быть с месяц назад в тех местах, в бывшем имении нашего рода в селе Юрине, неподалеку от Нижнего. Там мне про него и рассказали. Алексей Ильич, Ваша Светлость, все выдает в этом человеке прямого потомка рода баварских королей Гогенцоллернов. И коли так – надо попытаться дать нации ее истинного пастыря.

Знаю, что мы с Вами по роду не входим в Общество королевских особ в изгнании, и Вы, как и я, не состоите в этом досточтимом обществе, но мы-то и должны помочь, что называется, волею духа. Умоляю, Алексей Ильич, съездите в этот приволжский городок, сами все поймете.

И мне открылось – почему он там схоронился: в тамошних лесах не душит людей новая вера почитания богатства и власти, читай – насилия. То есть всего того, что именуется цивилизацией. Возможно, это оттого, что там еще живы язычники.

Каюсь, не смог найти этого человека, когда был в тех краях – занемог. Вы все же моложе меня, сумейте.

(Из письма графа Петра Шереметева Алексею Боровицыну, лицу без гражданства.)

Объявление

Встреча с представителем Всемирного общества особ королевской крови в изгнании П. Шереметевым, не состоявшаяся ввиду неявки представителей общественности, переносится на 7 ноября с.г. в ДК им. Дзержинского, в 18 часов. Вход свободный.

(Газета «Ежедневник» от 25 октября.)

Жанна Хаджиева.

Солнце в шторм.

Не сразу идущей на поправку Жанне рассказал про Ваню Ивхав, хотя едва ли не первое, о чем она его спросила: что ему известно о ее сыне, который ехал с ней. Она лежала в палате, к которой был приставлен милиционер, к ней наведывался подполковник городского отдела полиции Петров. Он расспрашивал о подробностях ее соучастия в преступлении, которое затем, как он объяснил свою точку зрения, – изменилось на принуждение ее к преступным действиям. Он-то и рассказал, что за то, что она осталась жива, надо благодарить неизвестного мальчишку, поднявшего тревогу в туалете, где, собственно, и покушался на ее жизнь гражданин Станько.

Когда же сознание Жанны не стало прерываться тяжелыми часами забытья – а отравление терзало девушку больше месяца, – Ивхав рассказал Жанне, что ее сын у него. Не сомневаясь в их родственных отношениях (Жанна выглядела в болезни лет на десять старше), Ивхав опасался, что Жанна выдаст в разговорах со следователями существование мальчика, сопровождавшего ее в поездке. Ивхав, подолгу беседовавший с ней, говорил совершенно искренне, что Ваня – в полной безопасности, живет в спокойном месте, сыт, от дурных привычек огражден и даже проходит процедуру оздоровления. И уже зная излишнюю прямолинейность Жанны, еще раз советовал ей никому не говорить о сыне – иначе в подозреваемых окажется и мальчик, и тогда судейские на все будут смотреть по-другому: сговор, группа, невозможность исполнять родительские обязанности. Все это угрожало бы уже не только ей, но и ребенку, причем ему – куда серьезней. Жанна верила Ивхаву – ведь она видела, кем сдирижированы забота и усердие, с которыми ее – собственно, чужую, «черножопую», по обычной русской квалификации, – выхаживали в городской больнице.

Молчал про Ваню из соображений своей безопасности и Станько, причем когда Жанна смогла вставать и понемногу ходить, ее свозили на очную ставку со страхующим, где она, во-первых, сообщила, что знает этого человека как Станько и по кличке Стон, а во-вторых, все, что ей известно о его роли в этом деле. После этого Станько, отказывавшийся сотрудничать со следствием, начал рассказывать много и куда более существенных вещей и про эту транспортировку, и про другие, и про все дело в целом и его героев. Мальчик в его показаниях отсутствовал, там зазвучали куда более взрослые и важные имена, – сеть, точнее, какая-то ее цепочка потянулась в руках Петрова, областное начальство уже готовило ему мощное повышение, так что расположение его к Жанне росло день ото дня.

Ивхав, узнав о том, что мальчик для городского отдела полиции в деле отсутствует, удвоил свои усилия по излечению Жанны – и, что особенно важно, Вани. Для него Ваня был идеальной моделью для получения подтверждения своего лекарского могущества, исполнения им поручения. Он никогда в нем особенно не сомневался, в этом могуществе, но явить матери великий результат исцеления ее сына от наркомании значило бы привлечь к его системе оздоровления человечества все большее и большее число поверивших, идущих за ним. А значит, приблизить и саму великую цель. Героиновый наркоман в самой тяжелой, юношеской форме зависимости, который не нужен никому на белом свете, даже военкомату, кроме едва живой матери, с которой тоже не все ясно, – такого пациента ему еще не попадалось! И результат уже наметился: Ваня вышел из фазы возбуждения, агрессии и впал в депрессию, естественную для таких состояний. Ивхав врачевал нескольких алкоголиков, причем двоих принудительно, и понимал, как складывается картина отказа от зелья. Первый его излеченный пациент – Родион Камондиров, в прошлом доцент пединститута, кандидат биологических наук, не только активно помогал в сложном деле оборудования первой клиники – «центра здоровья», как называл ее Мнвинду, но и прояснял некоторые подробности физиологии человека, которые Ивхав, по его убеждению, чувствовал «как волк», но изложить ясно не мог.