Но в ответ на ее дружелюбную улыбку белобрысый мальчишка скалится, точно загнанный в угол лисенок-альбинос.
— Вы… вы… — наконец выдавливает он, — вы явились сюда, в мой дом, незваной и непрошеной, чтобы оскорблять меня и угрожать, чтобы заставить меня…
— Ну, да. Да, конечно, наконец, ты это понял, — невозмутимым менторским тоном подтверждает Соня. — Именно для этого я сюда и явилась… но не для оскорблений, конечно, потому что оскорблять тебя не имею ни повода, ни желания. Но я пришла к тебе, чтобы угрожать, а если понадобится — сделаю и кое-что похуже, можешь в этом не сомневаться. Но «Магические арканы» ты не купишь. — Она недолго молчит, затем добавляет, вопросительно подняв бровь: — Поверишь мне на слово, или нужны доказательства?
Однако мальчишка, судя по всему, впервые в жизни столкнулся с подобной неприкрытой дерзостью. Похоже, насколько Соня способна судить, он родом из благородных. Либо из обедневших дворян, либо даже из семейства побогаче, но сбежал из дома в поисках запретных знаний. Семейство-то, наверняка, готовило отпрыска к ратным подвигам и выгодной женитьбе, но он решил, что путь его лежит в область запретных знаний и темных таинств… Любопытно узнать имеет ли он к этому хоть какие-то основания?
Сама Соня, увы, лишенная магического дара, не в силах судить о его наличии у других, но готова предположить, что какие-то задатки у малыша Мерцилия имеются. Просто так, ни с того ни с сего, высокорожденный мальчишка не стал бы сбегать из дома и не выбрал бы полную превратностей судьбу магика. Правда не понятно тогда, почему он живет один, не имея ни учителя, ни наставника… Впрочем, Соню это совершенно не касается и не интересует.
Тем временем, мальчишка, должно быть, перебрав все доступные ему средства воздействия на грозную гостью, решает испробовать мольбу. С жалобным видом он прижимает руки к сердцу:
— Госпожа моя, я понимаю, что кому-то нужна эта книга, но поверьте, не может быть во всем мире человека, чья нужда была бы сильней, чем моя собственная. Мне необходимо заполучить «Магические арканы». Я не в силах объяснить вам, зачем и почему, ибо вижу, что вы не владеете волшебным даром, но… — Лицо его искажается, он то ли судорожно пытается подыскать наиболее убедительные аргументы, то ли попросту тщится удержаться от слез. — Просто поверьте, госпожа моя, что эта книга мне жизненно необходима! Или вы желаете моей гибели?
— Ну, разумеется, нет. — Соня готова утешающе потрепать паренька по вихрастой голове, но он сидит от нее слишком далеко, и она вовремя удерживается от столь нелепого, жеста. — Именно потому что я не желаю тебе зла, я и пришла тебя предупредить. Поверь, в обладании этой книгой для тебя гораздо больше опасности, нежели пользы.
Будь перед ней кто другой, Соня сказала бы проще: «Забудь про книжонку, целее будешь, если жизнь дорога!..»
Но с такими, как этот Мерцилий, с благородными и возвышенными душами, можно говорить лишь столь же благородным и возвышенным языком, иного они просто не понимают. Стоит им услышать грубое или недостаточно куртуазное, по их понятиям, слово, как у бедолаг уши словно заклеивает воском, а мозги начисто отключаются и теряют способность воспринимать реальность. Так что Соня, превозмогая себя, тщится вспомнить те остатки благородных манер, кои с таким трудом вбивали в нее в юности. Ей по-прежнему хочется надеяться, что с этим мальчишкой удастся обойтись без крови.
Однако любезность гостьи магик ошибочно принимает за мягкотелость. Внезапно распрямив плечи и выпятив грудь, он надувает щеки, должно быть, уверенный, что выглядит грозно и авторитетно, и торжественно заявляет Соне:
— Госпожа, заявляю вам со всей определенностью, что фолиант, именуемый «Магические арканы и пермутации элементов» должен принадлежать мне, по нашей договоренности с торговцем Раззаком, и нынче же на закате солнца я намерен его приобрести. И ничто из того, что вы скажете или сделаете сейчас, не повлияет на мое решение. — Внезапно паренек сбивается с напыщенного тона и по-петушиному срывается на крик: — Вот из-за таких, как вы — тупых, самоуверенных, жестоких — все идет наперекосяк в нашем мире! Такие, как вы — они все портят, уничтожают вокруг себя, заставляют, принуждают тех, кто стремится к Свету, к знаниям… запрещают идти по избранной дороге, пытаются преградить путь к Высшему! Вы все — ущербные, ничтожные существа, убийцы знания, губители всего благородного, вы сговорились помешать мне достичь моей цели! Но я клянусь…
Соню начинает раздражать этот докучливый бред, и хотя она прекрасно понимает, что мальчишка оскорбляет сейчас отнюдь не ее саму, а лишь ведет некий застарелый неразрешимый спор то ли со своими родителями, то ли с прежними наставниками, — но ей на это наплевать. Она, в конце концов, не митрианский жрец, чтобы вселять в мятущиеся души мир и покой, и не обязана выслушивать горячечные вопли обиженного на жизнь сопляка.
Тот еще продолжает что-то выкрикивать, ничего не видя вокруг себя, поминая какие-то сожженные книги, разбитые мечты и растоптанные надежды… не замечая даже, как Соня, плавным движением поднявшись с места, внезапно, словно призрак, перемещается куда-то в сторону, — и оказывается у него за спиной.
