Темыр - [7]

- Развела по местам, папа, - ответила Зина; ее пальцы проворно заплетали тяжелые косы.

Ахмат сунул поглубже в огонь полуобгоревшие поленья и принялся рассказывать обо всем, что слышал на собрании в сельсовете.

- Хорошим юношей стал Темыр, - заметил он. - Совсем не похож на своего отца: тот ведь был так жалок! Пошли бог Темыру долгую, добрую жизнь. А уж как хорош парень, весь с ног до головы чистое золото!

Зина не доплела косы, отошла к столику в углу и с головой ушла в работу.

Отец продолжал:

- Да, вот еще что… большая новость! В помощь государству мы, говорят, должны внести деньги. Некоторые не хотели идти на это, в особенности противились люди Мыкыча. Ну, а Темыр, ты знаешь, он так редко бывает на людях… он встал и горячо сказал в защиту: ведь эти деньги нужны нашей советской стране. И он первый внес десять рублей.

Зина спросила из своего угла:

- А ты что-нибудь дал, папа?

- А как же, дал! Дал столько, сколько имел, - конечно, совсем мало.

Селма, до сих пор напряженно молчавшая, с неожиданной живостью обернулась к мужу и торопливо спросила:

- Сколько ты дал?

- Да у меня только и было, что пять рублей, все и отдал.

- Ах, чтоб ты добра не видал! Иногда ты бываешь просто сумасшедшим.

Муж и дочь взглянули на старуху. Зина спросила:

- Что случилось, мама?

- Как что? - негодующе ответила Селма. - Какой там заём, когда мне так нездоровится, и я хотела завтра пойти к знахарю и так надеялась на эти деньги!

Ахмат вскипел. Куда девалось его добродушное настроение!

- Чтобы вы оба добра не видели - и ты, и твой знахарь! Я уж думал, бог знает что случилось, так ты меня напугала. - Он вздохнул и позвал дочь: - Иди-ка сюда, Зина, помоги мне снять ноговицы и, ради бога, не слушай того, что она говорит.

Он принялся стаскивать потертые, морщащиеся на икрах ноговицы; Зина, обойдя пылающий очаг, посмеиваясь, подошла к отцу.

Селма, исподлобья глядя на дочь, угрюмо спросила:

- Чему смеешься?

- Ты все еще, мама, веришь в знахарей и, чуть что заболит, бежишь к ним. Ты уже всех наших кур перетаскала, а теперь будешь носить и наши гроши.

- Потише, потише, чертовка! Не твоего ума дело судить о знахарях. Ты себя веди, как полагается девушке.

Зина нагнулась и потянула ноговицу, слегка упершись ладонью в колено отца; она поглядывала через плечо на мать и все так же смеялась.

Её смех злил Селму, а Ахмат, подставив ногу и шевеля ступней, приговаривал, подливая масло в огонь:

- Так её с её знахарями, так, дочка!

- Вот подожди, мама, - сказала Зина, держа в руке ноговицу, - я выписала «Апсны капш», в газете пишут, как дурачат знахари.

Селма была так взбешена, что даже не ответила. Задыхаясь от гнева, она сунула ноги в домашние деревянные сандалии и, постукивая ими, плотнее уселась, подперла рукой острый подбородок и принялась чертить хворостинкой узоры по теплой податливой золе.

Зина сняла с огня тяжелый котел, поставила его на подставку и деревянной лопаткой начала помешивать мамалыгу, издававшую глухой, пыхтящий звук.

Ахмат помолчал столько, сколько надо было для того, чтобы улегся яростный, немой гнев жены, и, как бы ища примирения, сказал:

- Что за отвратительные все-таки эти люди Мыкыча, да и сам Мыкыч весь пошел в отца!

Селма неодобрительно молчала.

- Такой пройдоха, - робко и все так же примирительно говорил Ахмат. - Сегодня, когда он заспорил с Темыром, я сразу же вспомнил его бешеного отца… Чего только не делал раньше Кадыр, как только он не подличал. Помню, когда он был старшиной, то растратил восемьсот рублей народных денег. Народ возмутился и пожаловался властям.

- Для чего ты это рассказываешь? - неодобрительно спросила старуха.

- А вот слушай… Помню, созвали сход, подъехал со стражником начальник, - такой злой, что даже не поздоровался с людьми. Он молча слез с коня, а мы-то, дураки, и решили: «Ну, теперь Кадыру несдобровать!» Кадыр же, как ни в чем не бывало, подошел к начальнику и стал ему на ухо что-то нашептывать да все указывал на нас. «Подходи!» - крикнул начальник. Мы баранами сгрудились вокруг него, развесили уши, приготовились слушать. «Вы пожаловались на Кадыра. - Начальник поднял плеть. - Да вы все до одного не стоите Кадыра, и если хоть раз еще услышу, что вы на него клевещете, - поглядим тогда! Вы должны ему подчиняться, он у вас главный!» Начальник пригрозил нам плетью, а затем и кулаком: «Разойдитесь!» Мы испуганно разошлись, радуясь, что живы остались. Да-а, - вздохнул Ахмат. - Тогда Кадыру все было нипочем, вся деревня стонала под его властью. Нечего сказать, порядочный был негодяй, сукин сын!

Селма отодвинула от огня свою скамеечку и снова застучала деревянными сандалиями:

- Какие бы они ни были для других, а для нас с тобой Кадыр и Мыкыч неплохие.

От палящего жара лицо Селмы горело малиновым отсветом, глаза ее колюче сверкали.

Ахмат, стараясь не глядеть на жену, сквозь зубы сплюнул в очаг.

- А что он нам сделал хорошего?

- Не сделал, скажешь? - воскликнула Селма. - Как только у нас нужда в деньгах - к кому бежим? В дом Кадыра бежим! Куда бы девал ты Зину, во что бы ее одел, если бы они не дали денег взаймы? Уже большая девушка, а была раздета, разута.