Темыр - [10]

Зина взглянула на солнце, проникавшее сквозь густую листву:

- Мне надо идти, - сказала она строго. - Видишь, уже вечер, а мы и не заметили, разговаривая.

Она пристально посмотрела на пылающее лицо Темыра и ушла. И только тогда, когда папоротники, а за ними и густые заросли кустарника скрыли девушку, Темыр пошел домой. Да, он дурно, опрометчиво поступил! Напрасно он написал письмо и напрасно сейчас раскрыл свои мысли. В этом горестном положении он должен был страдать только один.

VIII

Оценить Мыкыча по заслугам можно было, лишь вспомнив прошлое, припомнив поступки его отца, Кадыра. Еще недавно, до революции, Кадыр имел большое хозяйство: высокий дом на цементных столбах, на дворе много построек, покрытых оцинкованным железом; баранту его пасло несколько пастухов-ачныров.[9]Часть земли он засевал сам, а остальную отдавал в аренду крестьянам по два-три гектара. Была у него мельница на две пары жерновов, и он получал хорошие деньги за помол. Его табачный сарай с тремя отделениями был полон рабочими. Крестьяне всегда были должниками Кадыра, и он исправно получал с них проценты. Имел он немалую прибыль и от мануфактурной лавки, - она стояла на видном месте, у сельского управления. Вся деревня считалась с Кадыром, признавала власть его денег. Поссорившись с кем-нибудь, он в минуту гнева ни слова не говорил, но позже заставлял противника пожалеть о своей несговорчивости. Кадыр мастерски умел возводить всякую напраслину на людей и непременно запутывал простодушного соседа в грязное дело.

Двенадцать лет Кадыр был старшиной в деревне. Доходы его росли, и он уже открыто брал с крестьян взятки, больше всего - с самых неимущих. Кадыр ни с кем не считался, даже однофамильцы[10] ссорились с ним из-за его высокомерия, но Кадыр и с ними не считался, презрительно называл их глупцами. А под конец своего владычества он прямо заявил:

- Мы с вами не братья, и мой род с вашим не в родстве.

На одном сельском сходе крестьяне выдвинули сына Кадыра, Мыкыча, в есаулы [11]. Мыкыч был совсем молод, его щеки еле покрывались первым пушком. Услышав свое имя, он сердито крикнул:

- Как можно выбирать меня в есаулы! Если бы князья согласились выполнять обязанности есаулов, то лишь тогда и я бы согласился!

Крестьяне убеждали высокомерного парнишку:

- Нехорошо отказываться от есаульства, дад!

Мыкыч и слушать не стал.

А когда Кадыр узнал, что Мыкыча хотели избрать есаулом, он пришел в бешенство.

- Какое есаульство хотят навязать моему сыну! Пускай тот, кто выполнял эту работу, выполняет ее и впредь.

Крестьяне крепко обиделись на Кадыра.

- Сколько мы Кадыру ни прощали, его наглость переходит пределы терпения.

Однажды Кадыр созвал у себя однофамильцев. Он им всем давно надоел своими хитростями, и они подумали:

«Видно, опять что-то затевает».

Отстегнув пряжки просторного архалука, Кадыр лежал, раскинувшись на тахте, и обдумывал, как доказать гостям необходимость получения грамоты на дворянство. Если они станут дворянами, они будут повелевать другими! Конечно, первым получит почет Кадыр, и он же получит большие земельные наделы у государства…

Кадыр так увлекся мечтами, что и не заметил, когда пришли приглашенные. Сунув ноги в чувяки с подогнутыми задниками, Кадыр поднялся с тахты и, застегнув на ходу архалук, тяжело опустился на скамью.

- Добро пожаловать! - Он смолк, опираясь на край скамьи согнутыми толстыми пальцами.

- По какому делу вызвал нас, Кадыр? - спросил один из гостей.

- Чего волнуешься и торопишься, дад? - ответил с укоризной Кадыр. - Это я, старик, должен волноваться, устраивая за вас, молодых, ваши дела.

Кадыр пересел к столу.

- Да, братья мои, - заговорил он, - обиды бывают и между матерью и сыном, не то что между однофамильцами. У кого есть общие интересы, у тех возникают и недоразумения, - так уж предначертано богом.

Кадыр испытующе взглянул на «братьев».

- Я вот почему заговорил об этом с вами, дад. Люди, недостойные нас, всякая мелкота, хотят навалить на моих однофамильцев все тяжести, они хотят заставить нас делать то, что нам не приличествует, они хотят, чтобы мы им служили! Это им-то, которых, как своих слуг, ваши отцы шлепали в сердитую минуту амхабыстой.[12]

«Братья-однофамильцы» угрюмо переглянулись.

- Все, кто живет в нашей деревне, зависели от моей фамилии. Мы должны заставить их подчиняться нам и теперь. - Кадыр щелкнул ногтем о стол и горячо воскликнул: - Вот почему нам надо ускорить получение грамоты на дворянство!

«Братья» опять переглянулись.

- Я уже продвинул это дело. - Кадыр сделал какое-то неуловимое движение рукой и продолжал с расстановкой, выжидая, что скажут гости: - Я уже дал начальнику триста рублей, он неплохо помогает, хлопочет за нас. Ну, конечно, придется еще подбросить ему, иначе получится… неудобно. Кроме того, я заплачу ему еще сотню, если вы не против. А всего дадим шестьсот рублей, в остальных двухстах вы, надеюсь, мне поможете. - Он приосанился. - За грамоту отвечаю. Она будет на всех нас: ведь мы братья!

- Аайт! - воскликнули некоторые.

Один из гостей недовольным голосом произнес:

- Мы уже давали тебе на это дворянство. Довольно с нас. Знай - ни копейки больше! Хватит с тебя и твоего начальства того, что ты уже содрал с нас обманом…