Темная симфония - [14]

Байрон вгляделся в ее лицо. Ее разум пребывал в беспорядке, был заполнен только мыслями о Поле. О том, как она любит его, как ей не хочется предавать Антониетту, но… Он улыбнулся, но в этой улыбке не было никакого веселья, только появились клыки.

— Это в вас таится предательство, и вы выбрали неверный альянс, — его голос так и хлестал презрением, что, даже находясь в его темном рабстве, Жюстин поморщилась. Байрон склонил голову, его зубы погрузились в мягкую кожу, и он начал пить.

Антониетта вышла из ванной, завернувшись в толстое полотенце. Сделав десять драгоценных шагов до своего трюмо, она опустилась на стул и потянулась за щеткой для волос, которая всегда лежала справа. Рукоятка была прохладной, гладкой и подходила ее руке так, словно была сделана для нее. Это было наследие прошлого, но она любила ее и всегда использовала, расчесывая по вечерам свои волосы. Едва она прикоснулась расческой к волосам, как ее шея запульсировала и оказалась охвачена огнем, как раз чуть выше ее бешено бьющегося пульса.

Испуганная Антониетта бросила щетку и притронулась к тому месту, автоматически потянувшись к Байрону. Но обнаружила не своего спокойного, уравновешенного поэта, а чудовище, охваченное демоническим голодом, с наслаждением вытягивающее жизненную силу и энергию из теплого живого создания. Из человека… Неожиданно связь оказалась разорванной.

Антониетта задохнулась. Ее руки взметнулись, чтобы защитить горло, пока ее сознание пыталось ухватить смысл темного, находящегося в тени монстра, ревущего об освобождении. Могла ли она как то быть связанной с дикой кошкой, запах которой Байрон учуял в комнате ее кузена? Могло ли ее воображение просто подшутить над ней?

Она была уставшей, напуганной и ей хотелось спокойствия. Где же он? Почему не пришел к ней?

— Байрон! — резко позвала она его, напуганная своей потребностью в нем и разрывающаяся между желанием, чтобы он пришел к ней, и надеждой, что он будет держаться подальше. Сегодня ночью она слишком слаба и не сможет устоять против него. Последнее, чего ей хотелось, это разрушить их дружбу своим глупым поведением.

Байрон слышал, как обожаемый голос Антониетты эхом пронесся по его сознанию. Дотронулся до его сердца. Тронул его душу. Понимание того, где он находиться и что делает, ударило по нему. Незамедлительно он провел языком по горлу Жюстин, закрывая крошечные следы укусов, и медленно поднял голову, делая все возможное, чтобы отойти от пьянящего голову вливания жизненной силы. Ради Антониетты, потому что Жюстин была одной из тех, о ком она заботилась, он повел себя нежнее, чем мог бы, когда опустил женщину на пол и помог ей прислониться к стене.

— Я здесь.

Антониетта не могла поверить в то облегчение, которое пронеслось через ее тело, через ее сознание.

— На какой-то миг я подумал, что что-то ужасно не так, — она провела рукой по полу в поисках своей расчески. Ее пальцы нашли гладкую рукоятку. Полотенце развязалось, открывая ее тело холодному воздуху. Снаружи, по витражным окнам снова застучал дождь. Антониетта прошлась по полу. Мраморные плитки приятно холодили босые ступни. Ее тело было разгоряченным и неожиданно покрасневшим от мысли о нем, внезапно вошедшим к ней. Она не понимала, почему всего лишь звук его голоса заставлял ее чувствовать себя такой сексуальной. Заставлял ее желать соблазнить и заманить его. Он всегда был таким холодным и спокойным, что ей хотелось вывести его из себя.

— Оказывается, я сегодня раздражена и не в духе, — призналась она. Девушка в обнаженном виде встала перед витражным окном, слушая льющийся дождь, и подняла руки кверху, словно делая подношение богам фантазии. Мечты. — Приведите его ко мне. Позвольте ему прийти этой ночью. Позвольте мне узнать, что он смотрит на меня как на женщину, а не как на банковский счет.

— Ты должна находиться в постели. Под теплыми одеялами, а не порхать по комнате. Идея состояла в том, чтобы сохранить твое здоровье.

Как мог всего лишь голос так сильно на нее воздействовать? Заставлять тело пылать в огне и желать лишь одного единственного мужчину. Она не видела в этом никакого смысла. Антониетта отвернулась от окна и безошибочно направилась к высокому комоду. Некоторое время назад, пребывая в одном из своих немногих настроений щедрости, Таша купила ей белую кружевную ночную рубашку, которую Антониетта еще ни разу не надевала. Она скользнула по ее коже словно живая, усиливая ее чувства и невыносимые желания тела. Эта рубашка была создана с целью соблазнения. Искушения. Она обтекала каждый изгиб и открывала ее кожу. Она заставляла Антониетту чувствовать себя красивой соблазнительницей.

— Сохранить мое здоровье? Как прозаично.

— Не только ты раздражена и не в духе. Я тоже. Это может оказаться опасной комбинацией.

Антониетта заплела волосы в косу, наслаждаясь тем, как кружевной материал ласкает ее кожу.

— Ты так думаешь? Вероятно, ты прав. У меня такое странное настроение, что я едва узнаю саму себя, — она со вздохом откинула покрывала и скользнула под простыни.

Байрон склонился, чтобы проверить пульс Жюстин. Она была в порядке, всего лишь легкое головокружение. Он монотонно зашептал ей, внушая мысль вернуться в свою комнату и забыть о визите к Полу. Жюстин как лунатик повиновалась, подпадая под его гипнотическое внушение, и вышла, даже тихо закрыв за собой дверь.