Ветер в диком исступлении хлестал волны, от чего вода стеной белой пены без приглашения набрасывалась на скалы. Море гудело и ревело, бушуя одновременно со штормом, в то время как темные тучи кружились и плели черные нити, разбрасывая их подобно паутине над землей. Укрывшийся в темных кружащихся облаках Байрон Джастикано смотрел вниз на ленту дороги, извивающуюся вдоль прибрежных утесов. Машина накренилась и затормозила, отскакивая от скал в попытке замедлить движение.
Байрон старался не смотреть на безумное выражение на лице мужчины, на ужас, все возрастающий в старых глазах. Он старался не замечать неизбежного конца. Люди не заслуживали его беспокойства. Он и так уже пострадал от их рук и знал, что если они снова найдут его, то уничтожат из-за его отличия от них. Байрон был карпатцем, представителем такой же древней, как и само время, расы, способной командовать ветром, морем и бурями, что проносятся над землей. Он мог парить в облике совы или бежать по лесу с волчьей стаей.
Автомобиль врезался в ограждение и заскользил по скользкой от дождя дороге, от чего несколько камней сорвалось вниз. Крутой поворот приближался. Байрон тихо выругался про себя. Он не собирался вмешиваться, но понял, что не может по-другому. Что-то в храброй борьбе пожилого человека за свою жизнь тронуло Байрона. Это было настоящим безумием — устремиться вниз с безопасного неба, подвергая себя риску быть увиденным. Но Байрон, казалось, не мог себя остановить.
У автомобиля не было никакой возможности преодолеть резкий поворот. Он, не сбавляя скорости, несся по дороге. Хотя старик сражался доблестно, машина ехала в опасной близости от обрыва. Байрон стремительно понесся вниз, принимая свою истинную форму как раз в тот момент, когда машина начала падать с обрыва на расположенные внизу скалы и море. Он сорвал крышу автомобиля, открыв ее словно огромным консервным ножом, и успел схватить пожилого человека именно в тот момент, когда машина сорвалась в бушующие внизу волны. Мужчина яростно боролся, крича от страха, его сердце колотилось в бешеном ритме моря, а Байрон тем временем старался удержать их обоих в воздухе, в недосягаемости от рокочущих волн.
Байрон слышал кровь, бегущую по венам старого человека, зов жизни, средство существования. Коварный шепот власти, эмоций. Мужчина был немолодым и довольно слабым, его силы быстро таяли в этой бессмысленной борьбе. Сила же карпатца была огромной, и пребывающий в шоке мужчина казался слабым по сравнению с ним. Байрон отдал тихую команду, опасаясь, что у человека случится сердечный приступ. И сразу же старик безвольно повис на его плече, становясь вялым, так что только рука Байрона удерживала его от падения в жадные воды моря.
Байрон отнес мужчину под прикрытие кустов, подальше от ветра и дождя, и осторожно положил на землю. Дон Джованни Скарлетти, патриарх семьи Скарлетти, был бледен и дрожал, в шоке глядя на Байрона.
— Вы спасли меня, — прошептал он. — У машины отказали тормоза. Совсем отказали. Я нажимал на педаль, но ничего не происходило. В этом не было ничего из ряда вон выходящего, но когда я попытался перейти на первую скорость, руль заклинило. Машина приблизилась к пропасти. Как вы спасли меня?
Байрон заговорил тихо, безразличный к произносимым словам, полагаясь на свой голос, гипнотизируя старого человека. Человек был слишком близок к тому, чтобы прийтись Байрону по душе.
— Я доставлю вас домой, дон Скарлетти. Вам нечего бояться, — говоря эти слова, Байрон повернулся и посмотрел на бушующее море.
Пенящаяся вода поглотила машину Скарлетти. Не было никакой возможности посмотреть, почему тормоза, да и все остальное, отказало целиком и сразу. Дон Джованни Скарлетти был очень состоятельным человеком, а Байрону были знакомы жадность и алчность людей. Скарлетти имел слишком много, что заставляло окружающих желать его смерти.
— Вам нужен телохранитель, сэр, — Байрон говорил тихо, но его голос нес гипнотический «толчок», поэтому пожилой человек кивнул. — Я старый друг, приехал с визитом, вы чувствуете себя в безопасности рядом со мной и знаете, что я пригляжу за вами и вашей семьей. — Как только он вложил воспоминания в голову дона Скарлетти, то почувствовал что-то странное, что-то инстинктивное и сильное. Дон Скарлетти обладал сильной защитой, барьеры которой не позволяли прочитать его мысли и не давали возможности манипулировать им самим. Это, конечно, можно было бы сделать, но старик узнал бы об этом. Байрон махнул рукой, успокаивая сердцебиение дона Скарлетти и очищая его мысли, после чего осторожно поднял его, прижимая к себе, словно ребенка.
Он поднялся в небо, двигаясь сквозь грозовые тучи в сторону палаццо[1] Скарлетти. С каждого парапета и башенки здания, возвышающегося в тумане, на море и на землю взирали горгульи. А потом мужчина услышал музыку. Она доносилась из палаццо, звук взывал к нему, притягивая его все ближе. Байрон услышал эту музыку давным-давно — она успокаивала его душу, удерживала на краю сознания коварные дьявольские шепоты — и последовал за этой темной симфонией в эти земли. На мгновение у него остановилось сердце и перехватило дыхание. Темное зло, как всегда, шептало ему, маня его хоть на миг ощутить эмоции и силу, бегущую по венам жарким потоком. Байрон привык думать, что его жизнь всегда будет пустой, всегда одинокой, тем не менее, музыка успокаивала его, открывая перед ним новые возможности. Теперь же, слушая ее, льющуюся из палаццо, поднимающуюся в воздух, чтобы встретить его, он понял, что здесь была
