С самого утра шел дождь. Он прекращался на мгновение, словно переводя дыхание, и тут же начинал лить с новой силой. Крупные холодные капли срывались с краев зонта. Их подхватывал ветер и швырял в лицо, рассыпал по плечам и волосам. Тяжелые мокрые сумерки ютились под деревьями, прижимались к стенам домов, будто ища тепла. Напуганный сыростью, весенний вечер стремительно уходил, уступая место ночи.
Я обходила лужи, ежась от холода, и мечтала поскорее добраться до дома. Обычно мне нравилось идти этой дорогой. В хорошую погоду, когда солнце играло в листве деревьев, здесь пахло детством. Не то, чтобы я была сентиментальным человеком. Но старые дворики, аромат яблонь или пирожков, кормушки на деревьях и голуби, уютные тени от старых деревьев — все это создавало атмосферу теплого уюта. Эти дворы от молодого района, застроенного высотками и современными магазинами, отделяла всего лишь широкая дорога, шума которой отсюда почти не было слышно. Мне оставалось пересечь эту дорогу, чтобы попасть, наконец, в стены своего дома.
Когда я подошла к переходу, мимо пронеслась маршрутка, которую я так и не дождалась, и окатила меня холодной водой из лужи. Я тихо зарычала, надеясь, что это последняя неудача на сегодня. Хотя, чего это я? День был не таким уж и плохим. Если бы не резко испортившаяся погода.
Подъезд девятиэтажки, одной из первых построенных на этой стороне дороги, в «новом» квартале, как иногда в шутку называли его местные долгожители, встретил меня мокрыми следами соседей и гаммой запахов готовящихся ужинов. Я поднималась по лестнице, уже представляя в своих руках чашку горячего чая и купленное только что пирожное. Еще один пролет — и я стою перед дверью своей квартиры.
Замок оказался открытым.
Сердце упало куда-то вниз и легким прыжком подскочило к горлу. Воры? Пожар? Потоп? Тогда почему молчат соседи? А может, не закрыла дверь? Хорошо, если это не заметил кто-нибудь раньше меня…
Я чуть приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Тихо. Разгрома, свидетельствующего о грабеже, не наблюдается. На всякий случай, достав из сумочки газовый баллончик, я двинулась внутрь. Тихо и пусто. На кухне никого, в гостиной — лишь сонная муха лениво бьется в стекло. Уже почти успокоившись, я вошла в последнюю комнату, служившую мне спальней, и включила свет.
Все произошло так быстро, что я не успела даже пискнуть. Только что фигура человека была у окна, мгновение — и рука незнакомца сжимает мое горло, подавляя готовый сорваться с губ крик. Он припечатал меня к стене, перед глазами тут же вспыхнула салютом россыпь искр. Баллончик с глухим стуком упал на ковер и укатился куда-то в сторону. Я в отчаянии пыталась вырваться, руками хватаясь за его руку и бешено молотя ногами. Он держал меня на вытянутой руке так, что я едва дотягивалась ногами до пола. Я начинала задыхаться. Перед глазами поплыли круги. Отчаянным движением я толкнула нападающего, хотя понимала, что вряд ли мне удалось нанести хоть какой-то серьезный урон. Но он зашипел и отпустил меня.
Я свалилась на пол, жадно глотая воздух и кашляя. Прижавшись к стене, я нащупала баллончик и направила его на мужчину. Однако он больше не нападал. Скрючившись, он сидел на краю кровати, держась за левое бедро и тихо ругался.
— Кто вы? Что вам здесь нужно? — прохрипела я, немного отдышавшись. Я по-прежнему пыталась вжаться в стену, а лучше вообще слиться с ней. Свободной рукой я нащупывала в кармане телефон и с отчаянием понимала, что возможно оставила его в прихожей в сумочке.
— Успокойся, я тебя не трону, — ответил незнакомец.
— Ха! Как же… — усмехнулась я недоверчиво.
— Обещаю, — прошипел он.
— Ну конечно.
— Извини, я думал… Я не знал, кто ты.
— Хозяйка квартиры, кто ж еще!
Он не отвечал. Но и не вставал с кровати. Я дотянулась до выключателя и включила свет.
Передо мной сидел молодой мужчина, на вид лет эдак… кого я обманываю? Определять возраст по внешнему виду я не умела никогда. Темные волосы, на фоне которых лицо казалось особенно бледным. Прямой нос, тонкие губы, легкая щетина на подбородке. Не сказала бы, что он был очень уж красив. Скорее он обладал незаурядной, хотя и не слишком запоминающейся внешностью. Идеальная внешность для преступника, — мысленно отметила я. Он смотрел на меня, чуть сощурившись, и молчал. Я так же сидела у стены, уставившись на него. Он был одет в брюки и винного цвета рубашку, порванную в нескольких местах. Рукой он все так же зажимал бедро, между пальцами проступала кровь.
— Кто тебя так? — спросила я.
— Не важно, — он не отводил от меня глаз, мрачно наблюдая за тем, как я потянулась к тумбочке и стянула с нее увесистую вазу. Давно хотела от нее избавиться, хоть теперь пригодится, если придется снова отбиваться.
— Я тебя не трону, — повторил он.
Я поудобнее ухватила вазу и снова спросила:
— Зачем ты здесь? Бери, что тебе надо и уходи.
— Мне нужно убежище… На время.
— Почему здесь?
— А почему нет? Хорошее место.
— А если я против?
Он долго молчал. Потом ответил:
— Я заплачу. Сколько скажешь, — и после недолгой паузы добавил: — Когда смогу выйти отсюда.
— А если я все же против?
— Буду искать более весомые аргументы.
