Тело и зрелое поведение. Фундаментальные основы тревожности, сексуальности и способности к обучению. Паттерны движения в условиях воздействия силы тяжести - [69]
Тем не менее даже этот акт включает в себя социальную адаптацию с установками, эмоциональными и мышечными паттернами, которые оказывают глубокое влияние на все существование. В раннем младенчестве этот акт имеет настолько в чистом виде рефлекторный характер, насколько только можно себе представить. Однако уже вскоре мать начнет лишать ребенка того чувства безопасного, которое создает само ее присутствие, и оставлять его в изолированном уединении. Далее в действие вступает система переговоров: мать ожидает, что ребенок «выдаст» что-то, что он может произвести один, и чего от него ждут с нетерпением. Вскоре он учится свободно выдавать это и получать за это одобрение, или же сдерживать себя, когда его игнорируют. Незрелые люди, которые не могут отделить части предыдущего опыта без восстановления всей ситуации в целом, когда сталкиваются с задачами, которым они должны посвящать себя, не будучи при этом признанными, действуя против своей воли, злятся, испытывают желание все бросить и нередко делают это импульсивно. Если же они заставляют себя все же приступить к выполнению задания, у них часто развивается диарея. Аналогичным образом бунт против авторитета, который находится в постоянном процессе проверки, ассоциируется с хроническим запором.
Каждая эмоция тем или иным образом связана в коре головного мозга с определенной мышечной конфигурацией и отношением, которые способны восстановить всю ситуацию так же, как сенсорная, вегетативная или воображаемая активность.
Мы не можем игнорировать тот факт, что некоторые взрослые направляют наши первые шаги. Мы зависим от взрослого человека дольше, чем любое другое животное. Зависимость – это главное оружие или инструмент обучения. Важным моментом является не относительное преимущество или эффективность используемого метода, а тот факт, что установление путей в анализаторах коры головного мозна и базальных ганглиях направляется силами извне, то есть «социальной средой». В большинстве случаев нашего обучения настоятельно используются процедуры, аналогичные тем, которые считает удовлетворительными взрослый человек. Он не дает нам средств для достижения цели, но наказывает или награждает нас или, что более важно, заставляет нас наказывать или вознаграждать самих себя. Возможно, одним из самых ярких примеров такого рода является обучение не мочиться в кровать. Никто не знает, что ребенок должен делать, чтобы контролировать свои функции тела. Ребенка тем или иным образом побуждают самостоятельно делать что-то и становиться хозяином своей вегетативной системы еще прежде чем он будет иметь хотя бы рудименты контроля над своими произвольными мышцами.
Постепенно, одна за другой, появляются все нормальные функции, при этом ни одна из них не возникает спонтанно. Одни родители будут уделять больше внимания одной активности, другие – другой в зависимости от возраста, общества и преобладающих в это время знаний.
Таким образом, даже в наилучших случаях это вопрос чистой случайности со значительным уклоном в сторону подражания обеспокоенным взрослым, к какому именно образцу поведения будет стремиться ребенок. Скорее всего, в своем стремлении удовлетворить кого-то из взрослых или подражать ему, он присвоит определенный образ действий.
Из-за неполного развития нашей нервной системы в младенчестве каждый акт обучения представляет собой трудоемкий и медленный процесс. Поэтому нередко взрослому приходится становиться бесчувственным и настаивать на том, что, по его мнению, хорошо для ребенка, а когда он сомневается, основываться на собственном примере. В итоге получается, что большинство наших процессов обучения неприятны. Однако повторение вскоре облегчает течение нервных импульсов, как если бы связанные с ними пути становились более прямыми, глубокими и предпочтительными. Но среди множества способов достижения одной и той же цели есть те, которые в большей степени подходят нашей нервной системе и исполнительным органам, и те, которые подходят им меньше.
Из-за той безмерной легкости приспособления, которая присуща человеку, существует намного большая вероятность того, что неудачной окажется выученная процедура, нежели чем случится наследственный дефект. Особенно когда речь идет о дефектах, появляющихся лишь спустя много лет, в течение которых ни в каких научных исследованиях не обнаружено ничего неправильного. Торндайк дает диаграммы последовательных состояний синапсов в процессе обучения. По его словам, разветвление нейронов увеличивается, когда облегчается прохождение импульсов. Как только такой облегченный путь сформирован, мы приобретаем привычный предпочтительный способ поведения, который считаем своим собственным. Однако сомнительно, насколько это действительно вся история. Тот факт, что мы можем ингибировать облегченный путь, показывает, что должны задействоваться центры более высокого уровня нервной организации.
Дж. З. Янг[22] предлагает следующий механизм простого обучения. Пусть безусловный стимул A обычно вызывает двигательную реакцию M, в то время как стимуляция другого пути Б не вызывает никакого ответа M, хотя и связана с M нервными волокнами. Совместная стимуляция A и Б не только вызывает двигательную реакцию в M, но также возбуждает общие цепи. Цикл продолжает работать после того, как прекращается стимул, и это снижает порог M, так что в следующий раз он будет реагировать уже лишь на более слабое возбуждение B. Похоже, что в высших центрах действительно происходит нечто подобное.
