Телефонная будка на краю земли - [20]

Когда отец Сио увидел в воде мужчину, что-то в нем показалось ему знакомым. Ему было около пятидесяти, и он весь был мокрый, но сухие волоски на самой макушке подсказывали, что он пытался бороться за жизнь.

«Давай! Давай!» – кричал отец Сио. Но сколько он ни повторял это слово, мужчина не отвечал ему. Он не издал ни звука, ни когда их пальцы на какое-то мгновение сплелись, ни когда отец Сио, в ужасе от мысли, что его утащит следом, отпустил его руку. Пока мужчину затягивало в море и его тело исчезало за каркасом дома, разрушавшимся прямо в воде, отец Сио вспомнил его. Это был хозяин булочной, в которую он заходил каждую субботу по пути с работы домой, тот самый хозяин, который весело хвастался, что они пекут самые вкусные дынные булочки во всей Японии.

По местной легенде, отцу Сио привиделось в одном из тел тело его жены. Или она на самом деле проплыла мимо, и он не вынес угрызений совести. На самом деле его уничтожило бессилие. Та женщина была права: некоторые картины не забываются. С того дня он впал в транс, сам превратился в водоросль. Вроде тех, которые раньше вылавливал и разрывал на две части, чтобы повесить на деревянную штангу сохнуть на ветру. Так и его разорвало: тело было на месте, а рассудка больше не было.

И теперь Сио приходил к Телефону ветра разговаривать с живым отцом, который жил с ним под одной крышей, а не с матерью, объявленной пропавшей без вести. Даже больше того: он специально не звонил ей, потому что в глубине души надеялся, что и она выжила, надеялся, что она вернется однажды и соединит две части отца обратно. Он даже думал, что мать таким образом мстила отцу за измену: пропала и унесла с собой лучшую его часть.

За пять лет, минувших с того дня, отец в глазах сына превратился в библейского Ноя.

– Ужасная история! – прошептала Юи. – И что, никак нельзя его…

Она собиралась сказать «починить», но осеклась.

С тех пор как Юи переехала в Токио, она каждый день встречала людей, похожих на сломанные игрушки: они бродили одиноко и всегда держались чуть в стороне от толпы, на задворках жизни миллионов других людей, которые, как один, заводили будильник на одно и то же время, рассудительно выстраивались в очередь на перроне, строем заходили в поезда и выходили из них, по нескольку десятков раз на дню говорили друг другу «ohayō-gozaimasu»[6] и «otsukaresama-deshita»[7], дышали одним воздухом, то и дело сглатывая слюну, а вечером из последних сил добирались до конечной остановки, чтобы на следующий день начать все по новой.

Юи снова вспомнила мужчину из спортзала, который не расставался с рамкой, и почувствовала умиление, хотя понимала, что это две совсем разные истории.

– А не лучше ли ему будет, учитывая все это, уехать ненадолго? – произнес Такэси после долгого молчания. – Иногда нужно сменить обстановку, чтобы осознать случившееся.

Он всегда верил в целительную силу расстояния.

– Уже пробовали, но Сио отказывается. Сначала согласится, а под конец передумает – каждый раз так. Он уверен, что отец однажды очнется.

– А это возможно? – спросила Юи у Такэси.

– При удачном стечении обстоятельств, думаю, возможно, но все равно потребуется много времени.

В тот день на обратном пути Юи и Такэси разговаривали мало. Со дня первой поездки в «Белл-Гардиа» они смотрели на человечество другими глазами. Жизни множества людей сталкивались с их жизнями в кафе Судзуки-сана, в саду, на улицах Оцути, на горе Кудзира. Иногда дело не ограничивалось легким ударом, и жизни сплетались, как в случае с Сио.

Почему парень не рассказал им об отце? Почему говорил, что он умер? Вероятно, потому, что в некотором смысле считал его более мертвым, чем мать. А еще потому, что Сио, как это ни банально, стыдился, не только отца, но и себя самого, своей реакции на случившееся. Куда проще было рассказать о всем понятной трагедии, оставить о себе хорошее впечатление.

– Он нам расскажет сам, когда будет готов? – прервал молчание Такэси, когда они въехали в Токио.

– Да, я уверена, – без промедления ответила Юи.

Им было нужно все меньше слов, чтобы понимать друг друга.

30

Любимый отрывок Сио из Библии

«По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды. Потом выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо вода была еще на поверхности всей земли; и он простер руку свою, и взял его, и принял к себе в ковчег. И помедлил еще семь дней других и опять выпустил голубя из ковчега. Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли. Он помедлил еще семь дней других и выпустил голубя; и он уже не возвратился к нему».

Быт. 8, 6—12

31

Юи была в ужасе, когда родилась ее дочь. Этой крошечной жизни нужно было все и сразу: посуда, приборы, рыдания, полный холодильник, колыбельные, прививки. Вскоре Юи обнаружила, что быстро привыкает, хотя так и не полюбила практическую сторону материнства.

Она старательно заполняла