Телефонная будка на краю земли - [18]

В день землетрясения, в марте 2011-го, на побережье Оцути мир рухнул. Море вздыбилось огромными складками, как ковер, который пнули к стене, и лодку отца Сио отнесло к берегу, вот только берега больше не было.

Подхваченный этой пугающей водной массой, он достиг города, прошел над улицами, по которым еще тем утром ехал на велосипеде, зданиями, в которые заходил время от времени на протяжении долгих лет, домами, в которых жили или работали его знакомые: старый стоматолог, который с детства лечил ему кариес, парикмахер, который нежно массировал ему голову, после того как нанесет шампунь.

Лодка пересекла все мыслимые границы и села на мель на крыше одного из зданий, выпотрошенных лавиной обломков и воды. Там она и осталась. Лодка чудом уцелела. Но, несмотря на ее обнадеживающую сохранность, отца Сио там, внутри, во время этого безумного путешествия по морю и земле, перерубило надвое.

Юи и Такэси встретили Сио летом, на второй год своих поездок в «Белл-Гардиа». Это был худощавый парень с сосредоточенным и умным выражением лица. Он из практических соображений брил голову и всегда ходил в маске, державшейся на его маленьких ушах. Рот Сио можно было увидеть, только когда он пил чай, тогда же становился виден его сломанный передний зуб – эта досадная отметина оживляла его лицо. Молодой человек никогда не расставался с сумкой через плечо, в которой, как они вскоре узнали, лежала старая Библия родителей.

Уже три с половиной года Сио приходил в будку «Белл-Гардиа» разговаривать с отцом.

Он бывал там каждые две-три недели, и дни его посещений часто совпадали с днями, когда Юи и Такэси отправлялись в свое путешествие из Токио.

Все дни и вечера он проводил на практике в больнице, но воскресным утром выкраивал пару часов, чтобы попасть к Телефону ветра и в очередной раз убедиться, что стал еще осознаннее и еще озлобленнее в отношении того, что с ним случилось.

Судзуки-сан знал его ритуал наизусть: он наблюдал издалека, как Сио ходит взад-вперед по саду, а затем исчезает на линии моря, среди колокольчиков летом и хиганбан осенью. Как и Юи, он любил наблюдать за стрекозами, которые в августе и сентябре катались на ветру «Белл-Гардиа», и, вдыхая полной грудью соленый воздух, считал цветы.

Эти короткие прогулки напоминали ему, как в детстве они с матерью собирали гербарий. Она вкладывала листья между страницами книги, которую читала в тот момент, – в ее сумочке всегда лежала какая-нибудь книга. До сих пор можно было взять наугад любой том из домашней библиотеки и найти в нем засушенный цветок фиалки или пятипалый красный лист японского клена – момидзи.

Больше всего Сио любил наблюдать с высоты за пришвартованными в порту лодками. Когда море особенно сильно волновалось, он зачарованно смотрел, как их носы то взмывают вверх, то опускаются. Ему казалось, будто лодки не переставая кивают, как медсестры, когда пытаются утешить пациентов, твердя каждому одно и то же: «Да-да, вы правы. Да, да. Давайте сделаем так. Я объясню. Да-да, понимаю вас, конечно. Встаньте, пожалуйста, вот так, отлично. Дайте мне руку. Откройте рот – вот так». Сио от этих утешений охватывала грусть: выходило, будто личность человека ничего не значит и отношения между людьми определяются только их возрастом. И снова цифры. В больнице человек сводился к имени и числу, как в библейской родословной. В такие моменты Сио сомневался, что сможет проработать там всю жизнь.

Однажды утром в «Белл-Гардиа» Сио поделился этими размышлениями, и Такэси кивнул в ответ. В Токио было так же, дело не в провинции; напротив, в больнице, где работал Сио, внимания пациентам уделяли больше, потому что все друг друга знали. К сожалению, чем больше загруженность на работе, тем меньше возможности вести себя с разными людьми по-разному. Звучит банально, но, если уделять внимание каждому пациенту, работа перестанет казаться рутиной. А если врач не считает свою работу рутиной, она со временем выжимает все соки.

Юи считала, что Сио большой молодец, наделенный редким даром чувствительности. Такэси видел в нем себя в начале карьеры, когда работать на скорой, бегать от одного пациента к другому, возвращаться домой с больной спиной, чтобы два часа поспать на раскладушке и бежать дальше, казалось ему верной дорогой к спасению человечества.

Они подружились. Такэси всегда старался выделить хотя бы час на общение с Сио, ответить на его вопросы. Часто все трое вместе шли в ресторан, и, пока Юи наслаждалась морскими ежами, время от времени повторяя Такэси и Сио, чтобы общались спокойно и не обращали на нее никакого внимания, они открывали толстый учебник по медицине, полный закладок и заметок, сделанных на полях рукой Сио, и обсуждали профессиональные вопросы.

Такэси знал, что у Сио нет отца, и понимал, какую ответственность берет на себя. Он хотел помочь парню, но как? Когда Сио рассказал ему о стипендии на обучение в Токио на будущий год, Такэси перешел к активным действиям. Он собрал информацию об университетах, спрашивал парня: «Как тебе этот? Или лучше все же в тот?» Он привозил ему брошюры о местах, которые непременно нужно посетить в столице, и они вместе их рассматривали. А специальность? Он выбрал специальность? Ведь это важное решение – оно задает направление всей будущей карьере. И вообще, как именно он хотел заниматься медициной? Работать с пациентами или писать и публиковать научные статьи? И кстати, он знает английский? Для медика это важно, без него никак не обойтись.