Текст-1 - [72]
Как уже было заявлено, самый перспективный из видов национализма – расовый, т.е. популяционный.
Иерархия популяций такая:
Национализм как идеология – это XVIII век, дискурс Великой Французской Революции.
Аристократов – на мыло, буржуазия – рулит, "свобода, равенство и братство навечно каждому даны, прикончим мировое рабство с благословенья Сатаны".
Несколько родственных этносов сплавлялись в один на основе одного языка, одного флага, одного государства. Границы наций прочерчивались по границам рынков, а "клеем" наций была буржуазия. При этом национализм, в отличие от племенного (трайбалистского) мышления, был более разборчив в вопросах расы. На уровне племени межрасовый брак в целях "замирения" – это норма. На уровне нации уже начинаются сложности.
Следующим этапом идёт расизм. Он появился значительно позже. Фактически, это дискурс XIX века, дискурс Британской Империи. Белые покорили планету и попытались как-то это обосновать. Отсюда пошёл британский израилизм, т.е. возрождение библейских расовых концептов. Причём что важно: расизм Британской Империи выводился из Библии. То есть белые – это израилиты (древние евреи) и именно поэтому должны править. Сравните с погрязшим в Модерне (т.е. в конечном итоге – в марксизме) копипастером Гитлером, который, наоборот, переписал Библию "под расизм", поставив идеологию над религией.
Схема простая и чёткая. Племена объединяются в племенные союзы. Затем на основе самого сильного племенного союза формируется этническая среда. Затем появляется национализм и объединяет различные этносы и субэтносы в единую нацию. Позже появляется расизм и обосноввывает онтологическое единство всех белых народов.
Линия эмергенции чёткая. Следующий этап можно легко просчитать: это планетарное сверхгосударство белых. Одна раса, одно государство, одна валюта, одна столица, один язык, один правитель, один бог. Ну а дальше – Тёмная Сингулярность. Была одна раса – стало одно существо. Всё логично и понятно.
Поэтому когда национал-регионалисты пишут о том, что регионализм (т.е. неотрайбализм) и национализм противостоят друг другу – это совершенно верно.
Однако в чём они не правы, так это в том, что регионализм они считают "более прогрессивным". Между тем, в глобализированном мире "регионализм" – это уровень "туземных достопримечательностей". То есть ниша развитая, популярная, прибыльная, но на политику и экономику никак не влияющая. Кто такой, например, король Швеции?
Смешно даже задаваться таким вопросом. Это персонаж уровня бомжа-музыканта в переходе, только доходом чуть повыше.
В конечном итоге мышление трайбалиста-регионалиста – это мышление кулика, хвалящего своё болото. Сохраним бесценные культурные достижения великого чукотского народа: пляски вокруг костра и резьбу по моржовому клыку. Какой, к чёрту, моржовой клык, когда человек уже полвека как на Луне высадился?! Ну кого это может заинтересовать? Это и самим чукчам-то нафиг не надо.
При этом регионализм не надо путать с сепаратизмом. Регионализм – это чистой воды правый, оборонческий дискурс. Сепаратизм – это дискурс левый, атакующий.
Сепаратизм, достигнув победы в обороне, сразу переходит в наступление (см. вторжение чеченцев в Дагестан).
Разберём разницу на примере "прочеченского" позиционирования.
Правый подход: "защитим бедных слабых чеченцев".
Левый подход: "взорвём Кремль во имя Аллаха".
Переведём то же самое на так называемый "русский национализм".
Правый подход: "русских людей обижают и притесняют".
Левый подход: "поднимем русский флаг над Кремлём".
Итак, промежуточный итог.
Этническое мышление выше узкоплеменного.
Национальное мышление выше узкоэтнического.
Расовое мышление выше узконационального.
Сингуляристское мышление выше узкорасового.
Регионализм (в том числе этнический) и сингуляризм несовместимы. Племенное мышление видно уже на уровне низших животных, а сингуляризм – новейший и самый совершенный продукт эмергенции (на всякий случай напомним, что слово "сингулярность" дословно означает "единственность").
В качестве иллюстрации к этому тезису представьте себе типичный рай регионалиста.
Домик с белым заборчиком, хрюшки-плюшки на местной ферме, клуб исторического фехтования, как верх авангарда – питейное заведение или кинотеатр. И тут с неба спускается летающая тарелка, а оттуда выпрыгивает несколько крепких культистов во главе с киборгом-жрецом – утаскивать бедного регионалиста "на переработку".
Фильм ужасов.
Понятно, что выбирая между "домиком с белым заборчиком" и "летающей тарелкой", молодёжь безоговорочно выберет второе. Поэтому регионализм в России будущего не имеет. Даже в форме сепаратизма. В качестве "успешно отколовшихся" регионов могут привести Украину и Беларусь, но во-первых, Украина и Беларусь были отделены "сверху", а во-вторых, они сразу же устремились в наднациональный проект – Европейский Союз. Ибо хрюшки – хрюшками, плюшки – плюшками, а цивилизация всё равно привлекательней.
Важный момент: визуальные аттракторы регионалистов и этнонационалистов очень близки. Клич "назад в пещеры" с точки зрения современного человека выглядит дико, вне зависимости от того, говорим ли мы о "регионалистской" пещере с плюшками-хрюшками или "этнонационалистской" пещере с фофудьей, деревянными идолами и прочим "коловращением".
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.