Текст-1 - [63]
Вот представь, сидишь ты в элитном клубе Франции, нюхаешь кокаинчик с местными масонами, блядей лапаешь из "квартала красных фонарей". Вроде всё хорошо, "жизнь удалась". Удалась, да не совсем! Французики над тобой подтрунивают – ну что ж ты, лох русский, из страны лапотной, вот мы – просвящённые французы, цивилизация, у нас одних только конституций жопой жуй, а у вас ни черта, отсталый царизм, крепостное право, мракобесие поповское, аграрная экономика.
У тебя в этом случае есть два пути. Первый: "да я такой же как вы, не русский ни разу, французский язык знаю, и вообще с этим русским быдлом не хочу ничего общего иметь, я истинный европеец". Это путь белогвардейцев. Сейчас по нему идут "национал-демократы", "национал-либералы" и прочие терпилы, готовые всегда и везде быть на вторых, третьих и десятых ролях.
А русский дворянин Владимир Ульянов (Ленин) не такой. Нет уж, мы русские круче вас, французиков чернявых, и отъебём вас в рот и в жопу. Какой подход более арийский, как вы думаете?
Поскольку мы технократы, обратим внимание на такой забавный момент: первый русский танк построили большевики. А белогвардейцы танки получали из Англии. И это притом, что танки (как и ракеты) были изобретены в России (вообще, все главные изобретения были созданы русскими; русские это забыли, но большевики при Сталине нам напомнили). Захоти царь – он бы в 1914 году уже устроил танковый блицкриг до Берлина – с ракетной бомбёжкой впридачу. Но зачем ему танковый блицкриг до Берлина, когда он сам – наполовину еврей, наполовину немец, ни капли русской крови? Мы уж не напоминаем лишний раз, что вся семейка – биологические дегенераты-вырожденцы с ворохом наследственных заболеваний.
Понятно, что у белых – своя правда. Мелкая, мещанская, торгашеская. Растить детишек в поместье, ходить на балы, ездить "по Европам", ну и русское быдло чтоб на них пахало без разговоров. Эдакий милый буржуазный рай. Вот только людей, у которых это – идеал существования, язык не повернётся назвать русскими, арийцами.
Заметьте, что во время Гражданской Войны основная масса русских была именно за красных. Красных было вдвое больше чем белых. Массовая измена, говорите? Но понятие "массовая измена" – вещь науке неизвестная. Если большинство народа (а численность красных, повторимся, десятикратно превосходила численность белых) выступают против власти – значит власть эта основательно прогнила. Спрашивается: зачем хранить верность насквозь прогнившему режиму? Даже казачки (уж до чего привилигированное сословие по дореволюционным меркам), когда царь отрекался, за него не впряглись. Наоборот, стояли над душой, торопили: "подписывай, гнида".
Это с избытком характеризует буржуйско-инородческое государство, именуемое "Российской Империей". Почему для многих правых оно является примером для подражания – ума не приложу.
Русский – это не буржуйчик в лавочке (оставим позорную торгашескую работу для евреев и кавказцев), это завоеватель, потрясатель мира, производитель машин и властелин космических энергий. И пусть советский проект был в основном провальный, главное он сделал – напомнил нам, русским, что мы самый великий народ, и что мы можем всё. После этого любой, кто русским скажет, что наш удел – заворачивать для американцев гамбургеры, будет послан русскими далеко и надолго.
Выбор арийцев: за Ленина и Сталина!
Кто с этим несогласен? Современные российские монархисты. Но откуда есть пошёл современный "русский" (на самом деле – антирусский) монархизм? Поставьте себя на место европейцев и американцев. СССР растёт и ширится, русские англичан из колоний выперли, американцам "кузькину мать" показали, Израиль вот-вот в море скинут, а там и до Нью-Йорка с Лондоном недалеко. В Кремле – непрошибаемый "железный генсек" Леонид Брежнев, "просвящённый гитлерист", и сковырнуть его нельзя никак.
"Конец близок, как никогда".
Что делать? Надо как-то сливать Совок. Но как его сольёшь, он же непрошибаемый, железобетонный! Решили сделать ставку на внутрирусские разборки, на конфликт белых и красных. А как это сделать, когда все вменяемые белые за красных давно подписались? Вывод: искать русскоязычных евреев, ибо евреи – генетические антисоветчики.
Взяли ЦРУшники каких-то картавых эмигрантов, толстых, чернявых, в очках, прям с советских карикатур про "происки мирового сионизма". Разъяснили им ситуацию. Вот, так мол и так, вы русский язык знаете, в дискурсе разбираетесь, ваша задача – вещать про "ужасы совка" и "прелести белогвардейского дискурса".
Сидят эти "бароны Финкельштейны" и "князья Рубенштейны" в каком-нибудь журнале "Посев" и корчат из себя "поручиков Голициных" и "корнетов Оболенских", плачутся о "России, которую мы потеряли", "архипелагах ГУЛАГ" и прочей еврейской ерунде. А потом по каналам ЦРУ этот дискурс в Совок транслируется. Вот, дескать, сейчас истинные патриоты России Моня Шниперзон и Сруля Шмуленсон вам расскажут про ужасы большевицкого террора, вот теперь-то вы узнаете всю правду!
При этом всем понимающим людям было ясно, что диссидентский, антисоветский дискурс – это дискурс еврейский на сто процентов. Даже внутри европейско-американского мэйнстрима под антисоветчину подписывались только евреи. Возьмём Голливуд к примеру. Шварцнеггер кого играет? Русских коммунистов. Ван Дамм? Русских коммунистов. Дольф Лундгрен? Русских коммунистов. И только еврей Сталлоне играет унылых антисоветчиков в фильмах типа "Рокки" и "Рэмбо".
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.