Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности - [63]

Одним из ранних образцов религиозной живописи на металле является иконостас подземной церкви святых Константина и Елены в Новом Иерусалиме. По документам известно, что в 1750–1754 гг. старый изразцовый иконостас ввиду его ветхости был заменен на медный, чеканный, частично вызолоченный. Менялась не только конструктивная часть иконостаса, но и образа, исполненные на медной основе. Сохранились только два живописных изображения из нижнего яруса иконостаса – «Видение Креста святому равноапостольному царю Константину» и «Обретение Креста Господня святой равноапостольной царицей Еленой», а также икона из верхнего – праздничного – ряда «Вознесение Господне». Изображения апостолов и праздничные иконы на меди утрачены.

Очень тонкая медная основа указанных икон первоначально крепилась на деревянном каркасе. При демонтаже она была деформирована. Размер соответствовал дверному проему северных и южных врат: 144 × 64. По краям основы прочеканена рельефная рама с арочным завершением. По периметру сохранились отверстия от креплений, так как медные пластины нуждались в прочной опоре. Судить о технике первоначальной живописи по современному состоянию трудно: она перекрыта плотной поздней записью, как можно предположить, с сохранением прежней иконографии. Определить степень сохранности нижележащего слоя также проблематично: живопись на металле не поддается рентгенографированию. Автором живописных образов подземного Константино-Еленинского храма называют Н. С. Зертис – Каменского[259]. Личность Николая Стефановича Зертис-Каменского (о. Никона) (1722–1771), художника и монаха, архимандрита Ново-Иерусалимского монастыря (1765–1771), мало известна. Под его руководством и при его непосредственном участии выполнялось живописное убранство Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, погибшее в годы Великой Отечественной войны. Сам Н. С. Зертис-Каменский преподавал в 1740-е гг. в монастырской иконописной школе при Троице-Сергиевой лавре[260]. Однако нет никаких указаний на то, при каких обстоятельствах, в связи с чем был выбран способ живописи на металле. Связана ли данная техника с пожеланием заказчиков или предложением мастеров, сказать трудно. Основное художественное убранство Воскресенского храма составляла живопись на холсте. Можно предположить, что техника живописи по металлу была усвоена у иностранных художников. В этот период, в середине – второй половине XVIII в., в России работало много мастеров из северной Европы. Работали они и в Воскресенском монастыре Нового Иерусалима. «Иноземец» Готфрид Книст и Иоганн Дум из Франкфурта-на-Майне трудились в качестве позолотчиков над иконостасом подземного храма[261].

В столице живопись на медной основе была связана с творчеством художников круга «россики». Среди них можно назвать Г. Х. Гроота, выполнившего на меди «Портрет императрицы Елизаветы Петровны» (1748, ГТГ), и В. Эриксена, написавшего на медной пластине «Портрет Екатерины II в трауре» (1762, ГТГ). В 17 6 8 г. в Императорском Эрмитаже Л. К. Пфандцельтом был выполнен перевод живописи с дерева на медную доску – один из первых переводов в истории отечественной реставрации[262].

Во второй половине XVIII в. живопись на металле становится «модным стилем», прежде всего в Санкт-Петербурге. В 1790 г. состоялось освящение Троицкого храма в Александро-Невской лавре. Иконы для мраморного иконостаса писали профессор И. А. Акимов (иконы «Воскресения», «Вознесения Пресвятой Богородицы», «Господа Саваофа») и профессор Меттенлейтер (шесть икон на меди для царских врат). Отсюда, из Петербурга, живопись на медных основах распространяется по России.

Ей отдают дань многие русские мастера XVIII–XIX вв., и прежде всего В. Л. Боровиковский. Как можно видеть, В. Л. Боровиковский не был первым художником, избравшим медь вместо дерева, и композиционные решения, характерные для его религиозных образов, восходят к более раннему периоду. И все же именно работы В. Л. Боровиковского становятся эталоном нового направления религиозной живописи.

Любопытно разграничение, проводимое между «иконным художеством» и «живописным искусством», отразившееся в переписке Н. А. Львова с новоторжским Гражданским обществом. Архитектор проектировал Борисоглебский собор в Торжке, живописные образа для которого должен был писать В. Л. Боровиковский. В письме 17 8 5 г. Н. А. Львов оставляет за заказчиком выбор основы, но сам отдает предпочтение не дереву – «деревянные дцы колются», а железу или картону[263]. Заказчик (или художник?) предпочел прессованный картон. Еще одна высочайшая рекомендация – «писать иконы на медных досках» – исходила в 17 9 2 г. от Екатерины II и относилась к убранству Иосифовского собора в Могилеве[264].

Живопись на медной основе, исполненная В. Л. Боровиковским для Иосифовского собора в Могилеве, оказала несомненное влияние на авторов XVIII в. Не случайно многие образцы живописи на металле приписывались кисти В. Л. Боровиковского. Образ святителя Димитрия Ростовского из Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря, выполненный на большой медной доске значительного размера (130 × 100), в настоящее время атрибутирован В. К. Шебуеву, но долгое время считался безусловной, хотя и не подписной работой В. Л. Боровиковского