Тебе не пара - [19]

Свой диплом она озаглавила «Научное воображение». Так что они с Кристианом, в некотором роде, два сапога пара; да что уж там — спаривались на всех парах каких-нибудь полчаса назад.

Он, кстати, сказал Джоанн, что живет один в своей квартире в Балэме, тогда как на самом деле живет с женой, дочерью и странной нянькой в Тутинге. Тутинг и Балэм находятся на юге Лондона, совсем недалеко друг от друга, но почтовые индексы у этих районов разные. Modus operandi [10] Кристиана в таких случаях всегда состоит в том, чтобы лгать обильно и сознательно жене Анжеле и совершенно без разбору — партнерше, приобретенной в менее отдаленном прошлом (т. е. в данном случае Джоанн).

Поезд подходит к платформе, Кристиан выбирает вагон, где не слишком много народу. Попасться на глаза кому-нибудь, с кем знакомы они оба — Анжела и Кристиан, а не Джоанн и Кристиан, — риск несомненный, но очень небольшой. На самом деле, по дороге в Кембридж он даже пытался вычислить вероятность этого события. Она, по-видимому, меньше, чем могло бы показаться простому дилетанту — где-то один шанс на несколько тысяч, если принять во внимание все множество переменных. Но тем не менее слишком велика, чтобы риском можно было полностью пренебречь.

Подошедший состав — новый, герметизированный, почти бесшумный, если не считать слабого гула, идущего сверху от проводов. Кристиан поднимается в вагон, садится в кресло у прохода и кладет свой портфель на соседнее сиденье у окна. В портфеле — набросок его обращения к обществу Тюринга, самый настоящий плод научного воображения. Шесть страниц — на это у него ушла большая часть дня.

Стоил ли он того, этот подобный лабиринту обман? Или в этом подобном лабиринту обмане и состоит суть? Тут Кристиан не может определиться. Джоанн очень мила — вызывает некие ассоциации с вольером мелких млекопитающих лондонского зоопарка, — да и в смысле секса располагает к себе ровно настолько, насколько ожидалось. По дороге в модный до раздражения бар, где она предложила встретиться в обед, он размышлял про себя о том, что же может повлечь за собой это знакомство. Половой акт казался событием весьма вероятным, если не целиком определенным. Шансы за полноценный секс с пенетрацией и против оного представлялись ему примерно равными, с небольшим перевесом скорее на стороне какой-нибудь низкоуровневой деятельности, романтической или сексуальной — как минимум, ручной работы вводного характера. Оценки его были намеренно занижены с целью смягчить последующее разочарование. Но уже в час дня, за полированным деревянным столиком в баре она не отняла своей руки, а затем в ответ сама взяла его за руку, так что шансы на успех стали весьма резко расти.

Не то чтобы он был уверен, что желает предаться полноценному сексу — в душе-то был, но физически какая-то часть его, важнейшая часть, нередко увиливала от своих обязанностей при подобных запретных контактах. Ему непонятно, почему так иногда происходит. Эта тема не из тех, на которые ему приятно задумываться подолгу.

Впрочем, Джоанн оказалась интереснее, чем он поначалу предполагал. Художественное оформление ее квартирки было совсем не то, что встречается обычно: не девчачьи Матисс или Пикассо, не куча лубочных фотографий, но крупные, в рамках, как положено, репродукции (предположил он) Бриджит Райли и, как ни странно, Лихтенштейна, с его-то мощнейшим мужским началом. А просматривая ее библиотеку, пока она чистила перышки в ванной — наверное, подмывалась, или мочилась, или, вполне возможно, брызгалась каким-нибудь вагинальным дезодорантом из серии женских гигиенических средств, — он был и вовсе поражен, увидев полное собрание этой чокнутой янки, Айн Рэнд[11]. Все они — «Источник», «Атлант расправил плечи» — были расставлены одна за другой прямо посередине полки. Можно сказать, гордо выставлены. У Кристиана какой-то бзик по части женщин с крайне правыми взглядами. Непонятно почему. Ему не попадались другие мужчины, мастурбировавшие на фотографии Эвы Перон, Алессандры Муссолини и Лени Рифеншталь. Узнав, что Брижит Бардо теперь голосует за «Национальный фронт» мсье Ле Пена, он неделями разыскивал ее старые фильмы. Есть нечто завораживающее и противоестественное в женщине, исповедующей, сознательно или пусть даже инстинктивно, правые взгляды. Айн Рэнд — господи помилуй!

Кристиан размышляет, не время ли теперь позвонить Анжеле. Пожалуй, нет еще, думает он, но телефон надо снова включить на случай, если она позвонит ему. Слишком надолго отключенный мобильный — лишний повод для подозрений. Он вынимает «Моторолу» из кармана и кладет рядом с портфелем. Поезд скользит, как виноватый серебристый призрак в кембриджширской ночи.

Он схватил Джоанн, когда та вышла из ванной, прижал ее к стене и поцеловал, руками ероша ее тонкие каштановые волосы, потом соскользнул вниз, к искусно продуманному просвету между белой футболкой и верхом серых рабочих брюк. Поглаживая мягкую, бледную полоску плоти, он не обнаружил в ее отклике недостатка энтузиазма: ни вырываться, ни говорить, нет, прошу тебя, не надо, я не готова, она не стала — ничего подобного. На самом деле она была более чем готова. Не говоря ни слова, она повела его за руку в спальню, где, прижавшись, принялась расстегивать ему рубашку, а затем начала терзать его сосок быстрыми укусами своих довольно острых, крепких резцов. Все это произошло так быстро, что он даже не успел разглядеть новую обстановку, заметив лишь размытую путаницу белого белья, запах одежды и простыней, выстиранных с добавлением кондиционера для ткани «Весеннее пробуждение»™ фирмы «Ленор», да очередное произведение то ли оп-, то ли поп-арта, полностью скрывающее одну из стен комнаты. Да еще милый, бледный свет послеполуденного солнца, омывающий ее лицо.