Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930 - [272]

Нужно было найти не только компетентное лицо, а лицо, которое вызывало бы доверие, потому что нужно было бы дать десятки тысяч рублей для того, чтобы сберечь десятки миллионов. Таким лицом, нравится вам это или нет, был Сахновский. Ему верили и деньги давали. Может быть, он этого доверия не заслуживал, но это уже дело не мое. Он им во всяком случае пользовался. Когда встал вопрос о том, чтобы найти еще такое лицо, которое будет пользоваться таким же доверием, то оказалось, что это не так просто. Вы знаете, что вопросы личностей иногда играют большую роль.

Сергей Иванович <Амаглобели> говорит, что мы отстали от других секций. Я не совсем этому верю. Я был на отчетах других секций. Я думаю, что наша секция в ее составе и материальных условиях сделала максимум. Я виноват, может быть, во многом. Мне стыдно сознаться, но такие театральные работники, которые работали под руководством товарища Гуревич, они получали бессмысленные гроши по сравнению с другими секциями. Мы мало отпускали средств, но работа все-таки шла. Ее делали иногда люди, которые ни гроша не получали. Товарищ Павлов делал доклады, имевшие для нас большое значение, и не получал ни гроша. Такие работники есть и сейчас. Я считаю, что это неплохо. Мы должны организовывать работу не только платных работников, но должны привлекать и все культурные силы, которые интересуются этим вопросом.

Одна из главных задач, которые я себе поставил, – наладить дружную работу, несмотря на разногласия. Дружную не в смысле примиренчества, а в смысле взаимного уважения, без которого никакая работа немыслима, при признании некоторых научных достоинств друг друга. Мне кажется, что в этом отношении я достиг максимальных успехов. Мне кажется, что мне удалось старых и новых членов свести таким образом, что если они сначала и ершились, то в конце концов взаимный обмен мнений и мыслей привел к тому, что они не без интереса и не без удовольствия слушают выступления друг друга. Хотя были и неприятные моменты.

У некоторых членов (считаю неудобным называть фамилии) я заметил очень желательный и определенный сдвиг. Об том мы говорили уже не раз. Если взять таких работников, как товарищ Волков, или таких, как товарищ Марков, мы видим в их работах, что они от марксистской установки как будто бы далеки. А когда посмотрим на их выступления в прениях, то оказывается, что вся современная жизнь не только, может быть, в нашей секции, но и во всем Советском Союзе заставляет этих товарищей, я не скажу, менять фронт, но пересмотреть свои позиции. А то, что происходило у нас в Академии, несомненно, эту работу облегчило.

Я должен констатировать, что навстречу пересмотру своих позиций шли все, начиная с самого пожилого члена нашей секции, с товарища Гуревич, с большой охотой. Они видели не давление извне, а внутреннюю необходимость этого. Каждому хотелось, чтобы его работа получила максимальное научное признание. Поскольку нам удалось этого достигнуть на пути сближения молодых и старых работников, я считаю, что задачу, которую я поставил, я выполнил с успехом. Похвалюсь.

Очень торжественно говорит Владимир Александрович <Павлов> насчет «авансов», которые неизвестно, окупятся ли. Это не аванс. Мы никаких авансов не получаем. В смысле молодых сил авансы есть, мы на них рассчитываем, и я думаю, что эти авансы целиком окупятся. Если же вы думаете о другом, то мы там ни гроша не истратили. Если же вы думаете об авансах в смысле результатов работы, то мы имеем уже признание от Союза металлистов, где наша работа признана лучшей, принята к сведению, и руководству и нам выражена благодарность. Я считаю их в этом деле более компетентными, чем ваш шкиперский наскок не с корабля, а с маленькой лодочки.

Кажется, все.

Я думаю, что четкой структуры у нас не было. Но напрасно думает Сергей Иванович, что сначала это было полезно, а потом стало вредно. Вы, к сожалению, мало бывали у нас, мало следили за нашей работой. У меня было фактически два лагеря, и каждый претендовал на руководство. Если бы я организовал это смешанное руководство, то это было бы невозможно. Вошли бы люди, которые не сблизились бы. Нужно было, чтобы они привыкли уважать друг друга, а было много моментов, которые этому мешали. Если бы <я> примкнул к одной группировке, ничего бы из этого не вышло. Если б я примкнул к старой группировке, то молодые были бы против, а если бы склонился к молодым, как предлагали мне это сделать, – собраться и разрешить вместе директивные вопросы, – то из этого опять-таки ничего бы не вышло. И я под благовидными предлогами всячески от этого уклонялся: то мне было некогда, то еще что-нибудь. Если бы я это сделал, когда эта группировка в лице своих работников в стенах Академии не успела достаточно завоевать себе признание, чтобы их руководство было достаточно компетентным, то это был бы неправильный шаг. Вот почему мне и пришлось сидеть на этих Пленумах. Это было неизбежно. Или же я должен был сразу организовать партийное руководство, а вы знаете, что этого материала у меня не было. Когда я вас звал, дорогой Сергей Иванович, то вы просто поворачивали нам спину. Вы были заняты, я вас не виню за это.