Тайский талисман - [12]

Я вошла в вестибюль здания, нашла почтовый ящик с фамилией Бошамп и — ура! — номером его квартиры. Очевидно, люди здесь не так помешаны на безопасности, как у нас. Даже парадная дверь была открыта.

Квартира Уилла находилась на верхнем этаже, я поднялась туда на скрипучем лифте, мрачный коридор, очевидно, воплощал собой чье-то представление об американском модерне. Сильно постучала в дверь, но ответа не получила. Какое-то время прислушивалась, но внутри не слышалось никаких шагов.

Поняв из письма от мистера КРК, что рядом с Уиллом живет некая миссис Пранит, я постучалась в двери по обе стороны его квартиры. Безрезультатно. На этаже было тихо, как в склепе. Ни одна дверь не открывалась на мой стук, никто не входил и не выходил. Казалось, там никто не живет.

* * *

Я купила бутылку воды в зеленой лавочке в конце переулка, откуда хорошо было видно это здание, и мне предложили стул в тени снаружи. В это время дня жара, ощутимая, но терпимая, внезапно становится гнетущей. Казалось, что все вокруг, улицы, дома, даже стул, на котором я сидела, вобрали в себя зной ранних часов, а потом начали его излучать. Влажность как будто достигла предела. От жары и смены часовых поясов я, должно быть, задремала, потому что мне привиделся причудливый сон, в котором плакала Натали Бошамп, какой-то мужчина в полосатой куртке спортивного судьи раздражающе свистел в свисток, а Уилл тонул в водах лагуны. Сон, видимо, был к перемене погоды, так как, пока я спала, начался дождь. Проснувшись, я увидела, что владелец лавки таращится на меня, как на сумасшедшую, и просачивающиеся сквозь тент капли начали падать мне на голову.

На улице лило, как из ведра, и по канавам неслись потоки.

Взяв себя в руки, я услышала несколько отрывистых свистков, и к пристани примерно в ста метрах подошел паром. Это объясняло спортивного судью. Паромный кондуктор, если должность называется так, подавал сигналы прибытия и отхода. На берег вышла вереница людей и со всех ног помчалась под дождем, кое-кто забежал в здание, за которым я собиралась наблюдать. Однако никто из них ничуть не походил на Уилла.

Исходя из того, что, пока я спала, причалили и отошли, судя по сновидению, самое меньшее два парома, казалось, я совершенно не в том состоянии, чтобы вести наблюдение, и поскольку узнала пока только то, что об Уилле наводил справки еще какой-то фаранг, я решила, что мне нужна помощь официальных лиц. И отправилась по Вайрлис-роуд в американское посольство.

* * *

Разумеется, я могу понять, почему каждого, приходящего в посольство, тщательно досматривают перед тем, как впустить, но поскольку со мной обошлись, как с террористкой, а потом заставили ждать полтора часа, я была в дурном настроении, когда меня в конце концов проводили в маленький кабинет.

— Меня зовут Дэвид Фергюсон, — сказал, вставая, чтобы пожать мне руку, мужчина. Привлекательный, очень рослый, худощавый, с проседью в темных волосах. — Чем могу быть полезен?

— Я разыскиваю американского гражданина, который некоторое время жил в Бангкоке, но месяца три назад исчез.

— Имя? — спросил Фергюсон.

— Уильям Бошамп, — ответила я.

— Уилл Бошамп, антиквар?

— Да, — сказала я. — Вы его знаете?

— Знаю, — ответил он. — Хороший парень. Понятия не имел, что он исчез. Заявление было подано?

— Его жена обратилась в американское консульство в Торонто. Ей сказали, что заявление переправят в Бангкок.

— Через минуту вернусь, — сказал Фергюсон, встал со стула и пошел по коридору.

Прошло гораздо больше минуты, но он вернулся с каким-то документом в руке.

— Нашел в груде бумаг. В конце концов мы добрались бы до него. Дело в том, что сенаторы и конгрессмены просят нас сперва просматривать досье их избирателей. Хорошо, введите меня в курс дела.

Я изложила ему то немногое, что знала.

— Четвертого июля Уильям был еще здесь, — сказал он. — Я видел его на вечеринке, которую он устроил по случаю праздника.[5] Кажется, познакомился с ним в прошлом году на вечеринке в его квартире по случаю этой даты. Многие из нас, американцев, Четвертого июля закатывают празднества. И еще в День благодарения.[6] Много выпивки и ностальгии, иногда даже фейерверк. Разумеется, здесь устраивается праздник, но люди целый день ездят с места на место.

— Я приезжала к нему на квартиру.

— Замечательная, правда? — сказал Фергюсон.

— Вы находите?

— Да, — ответил он. — Снаружи ничего особенного, но внутри — ради такой я бы пошел на убийство.

— Я видела только дверь. И коридор.

— Жаль, — сказал Фергюсон. — Прекрасный вид на реку, и там были поистине чудесные вещи. Я начал всерьез подумывать о том, чтобы подыскать себе приличное жилище. Когда я впервые увидел его квартиру, меня охватила зависть. Я работаю здесь уже два года и все еще живу в холостяцкой квартирке, при виде ее можно подумать, что все еще учусь в колледже. Маленькая электрическая плита, кровать с хлопчатобумажным индийским покрывалом, на стенах ничего, кроме афиши «Роллинг Стоунз». Представляете? А Уилл оборудовал себе роскошное гнездо. У него маленький балкон, откуда открывается прекрасный вид, места на нем мало, потому что там стоят два громадных горшка с этими цветами, как там они называются… которые девушки привязывают на запястья к школьным танцам — светло-лиловые…