Старший участковый уполномоченный Глеб Палыч Баранников брезгливо разглядывал лежавшую на столе анонимку. Эпистола, выполненная ровными, не иначе как по линеечке, печатными буквами, доводила до сведения начальника отделения милиции майора Маныкина, что мужчина, проживающий по адресу Успенский переулок, 12, кв. 29, растлил школьницу и сожительствует с нею. Подписан пикантный документ был простенько и со вкусом: «Бдительные граждане».
Яркое весеннее солнце нырнуло в невесть откуда взявшуюся тучу, и в комнате стремительно помрачнело — как и на душе у Баранникова. Всего четверть часа назад Глеб Палыч вернулся с обхода территории в прекрасном настроении и, кажется, даже что-то насвистывал себе под нос. День выдался погожим, запланированные на утро дела закончены, до вечернего приема еще больше часа. Можно спокойно посидеть в опорном пункте и попить чайку… Ага, как же! Стоило Баранникову включить чайник и распаковать любовно приготовленные для такой оказии бутерброды, как в опорный пункт впорхнула сержант Лидочка, она же секретарша Маныкина, шмякнула на стол проклятую бумажонку и со словами: «Это по вашу душу, Палыч, Маныкин велел срочно разобраться. Нашли себе курьера!» — упорхнула обратно в отделение.
Одного взгляда на писульку Баранникову хватило, чтобы напрочь лишиться аппетита. Проклятые анонимки сидели у него в печенках. Сколько доносов, выписанных этими аккуратными буковками, ему пришлось проверять? Глеб Палыч давно сбился со счета. Скольких людей он обидел, расстроил, унизил оскорбительными вопросами, спровоцированными неугомонным анонимщиком? И ладно бы хоть в одной кляузе содержалось хоть полсловечка правды. Так нет ведь — все ложь! А скомкать бумажонку и выкинуть в корзину для мусора нельзя: однажды Баранников так и сделал и получил от начальства по мозгам. «Сигналы от населения — наша главная опора в борьбе с преступностью, капитан! — разорялся Маныкин. — Сегодня ты его проигнорируешь, а завтра у тебя под носом дом взорвется. Или серийный маньяк пол-участка передушит. Как ты потом оправдываться будешь перед убитыми горем родственниками и своей совестью?»
И как Глеб Палыч ни доказывал майору, что конкретно вот эти анонимки — никакой не сигнал, а плод буйного воображения одинокой злобной старухи, — выговор ему все равно влепили, а впредь наказали бдеть по полной программе.
Баранников тоскливо посмотрел на вскипевший чайник, потом на окно, за которым уже падали первые капли дождя, вздохнул, надел плащ, вытащил из-за шкафа запылившийся зонт и пошел выполнять начальский приказ.
До дома номер двенадцать по Успенскому переулку было двадцать минут неспешного ходу, и весь этот путь Баранников сладко грезил о том, с каким наслаждением свернул бы шею гражданке Сидоровой Октябрине Егоровне.
Да, Глеб Палыч давно вычислил анонимщицу. И даже пытался несколько раз припугнуть старуху Сидорову, или СС, как он ее называл, судебным преследованием либо иском за клевету. Но СС оказалась крепким орешком, ее не смогли прищучить даже ребята из ФСБ четыре года назад, когда она строчила доносы на соседа Ису Гуссейнова из 33-й квартиры, инкриминируя безобидному азербайджанцу связь с чеченскими боевиками и участие в терактах. Баранников тогда поделился со смежниками своими подозрениями, давно переросшими в уверенность, и упросил их сдать анонимки в лабораторию на предмет отпечатков и прочих улик. Но старуха Сидорова, просвещенная криминальными сериалами, следов не оставляла. Буквы писала по линейке-шаблону для первоклашек, бумагу и конверты голыми руками не трогала, слез на письма не лила и волос не роняла. В общем, никаких доказательств ее преступной деятельности смежникам найти не удалось. Правда, припугнуть старуху они припугнули. С тех самых пор анонимки про террористов в отделение не приходили. Зато ручеек кляуз на злодеев попроще — самогонщиков, истязателей стариков и животных, содержателей борделей и наркопритонов, растлителей детей — не иссякал. Подпитываемая телевидением, фантазия СС цвела пышным цветом.
Дом номер двенадцать представлял собой пятиэтажный куб с двором-колодцем. Его, как и многие дома в центре города, облюбовали многочисленные фирмочки. Крупные компании, как правило, выкупают или арендуют дома целиком, а рыбешка помельче довольствуется офисами из нескольких объединенных квартир первых и вторых этажей. Часть двора занимала небольшая охраняемая автостоянка, отвоеванная у местных жителей фирмой «Хонор (консалтинг и аудит)», занимающей практически весь первый этаж. Когда Баранников вынырнул из подворотни, во дворе было пусто, лишь охранник стоянки Игорь уныло курил, кутаясь в камуфляжную плащ-палатку. Капитан поздоровался с ним, как со старым знакомым.
— Во второй подъезд? — сочувственно спросил Игорь и кивнул на окно пятого этажа, в котором маячила СС. — Опять Егоровна зажигает?
— Ага. — Глеб Палыч посмотрел на старуху и демонстративно сплюнул.
— И кто на этот раз? Маньяк-людоед? Тетка-отравительница? Подпольная бактериологическая лаборатория?
— Слава богу, нет, — усмехнулся Баранников. — Всего лишь растлитель малолеток, новый жилец из двадцать девятой. По крайней мере, шокировать людей не придется. Скажу, что пришел познакомиться, попрошу паспорт, и дело с концом.
