Тайные сомнения - [42]

Его руки блуждали по ее телу, скользили по груди, гладили шелковистую кожу живота, ласкали темный треугольник, чтобы потом незаметно скользнуть между бедер.

Он не стыдясь, ласкал и то место, до которого она стеснялась прикоснуться, даже принимая ванну. Пальцы скользили по влажному горячему цветку, находили самые чувствительные точки, доставляя ей немыслимое наслаждение. По телу Сары разбегались горячие волны, по коже растекалась раскаленная лава восторга. Она выгибалась, раскрываясь навстречу этим пальцам, они опаляли, кружась и лаская, низвергали в ад опустошительного желания. Перед глазами вспыхивали и гасли яркие искры в клубах черного дыма, они казались глазами дьявола.

Сара не обращала внимания на то, что лежит на жесткой подстилке из твердой сухой земли и колючих стеблей травы. Она металась из стороны в сторону, широко раздвинутые стройные ноги белели в темноте. Молодой человек лежал между ее ногами, обжигая прикосновением крепких бедер. Его рука, лаская плоть, делала невиданные чудеса. Глаза Сары были закрыты, руки сомкнулись на шее мужчины, уносившего ее в небытие чувственности. Он снова поцеловал ее в губы, она радостно вздохнула, ощущая сладкий вкус его языка, рука, доставлявшая ей столь сладострастную муку, куда-то исчезла, через мгновение на ее месте оказался твердый, горячий ствол, казавшийся огромным, шелковистым и невообразимо возбуждающим.

Мужчина коснулся входа в ее нежное лоно, немного продвинулся вперед и замер. Сара застонала и сжалась, испытывая совершенно новое восхитительное ощущение. Она дрожала все телом, прислушиваясь к жаркому завоевателю. Это было гораздо приятнее, чем все предыдущие ласки. Но почему он замер, не проникая глубже?

Каждый нерв, каждая косточка и каждое сухожилие ее тела, казалось, требовали от него дальнейших продвижений. Сара выгнулась, бесстыдно раскрываясь навстречу мужчине, который сжимал ее в объятиях.

– Боже, – прошептал он, словно хотел взмолиться. Звук голоса почти затерялся в шорохе листьев, травы, трепете прерывистого дыхания. Но Сара услышала его, услышала полную боли страсть и снова выгнулась, обхватив ногами его бедра, молчаливо упрашивая откликнуться, и он отозвался, задыхаясь, Доминик вошел в нее с такой силой, что она закричала от боли.

Ей было очень больно, заполнив ее плоть своей плотью, он сделал ей больно, он вошел глубоко. Сара сжалась и открыла глаза. Теперь он тяжело навалился на нее, прижав к земле, и лежал так, замерев. Его дыхание было прерывистым и хриплым, он словно бы отдыхал, а Сара упиралась ладонями в его плечи. Она все еще не могла решить, стоит ли теперь отталкивать его. Он приподнялся на руках и пристально посмотрел ей в глаза, лицо пылало, глаза потемнели от страсти, руки подрагивали от напряжения.

– Ты в порядке? – тихо спросил он, голос был хриплым, ей почудилось, что Доминик смотрит с жалостью. Глаза стали цвета полночного неба. Сара догадалась, что мужчина еле сдерживается. Она обняла его за шею, погладила по спине, по плечам.

– Да, – прошептала она, чувствуя, что его плоть причиняет ей сильную боль, она не понимала, лжет ли или говорит правду. Одно было ясно наверняка – она не сможет остановиться и остановить его, все зашло слишком далеко. Но только этой ночью.

– Ах, Сара, – заговорил он прерывисто, вернее, почти простонал.

Сара внимательно посмотрела ему в глаза и почувствовала, что в ней начинает бурлить что-то горячее, волнующее, руки безвольно легли на влажную от пота, покрытую темными волосами грудь мужчины. Ладони коснулись плоских сосков. Сара почувствовала удовольствие, неистово вонзила пальцы в твердые мышцы.

– Иисус Милосердный, – Доминик напрягся, закрыл глаза и закусил губу, словно от боли. А потом тяжело вздохнул, словно обреченный и слегка пошевелился. Потом снова опустился на Сару, нашел ее рот, овладел им с горячей, безрассудной настойчивостью. Сара снова выгнулась ему навстречу, прильнула, затрепетала.

Горячие, быстрые толчки были ни с чем не сравнимы. Теперь она принадлежит ему. Боль давно прошла, осталось только наслаждение и блаженство, тайное и глубокое. Такого Сара никогда не испытывала, о таком не могла и мечтать. Ей хотелось, чтобы эта сладостная мука длилась вечно. Доминик наклонился над ней, быстро и ритмично двигая бедрами. Сара двигалась вместе с ним, отвечая на его толчки. Кажется, он получал от этого огромное удовольствие. Доминик сжал девушку в столь крепких объятиях, что ей стало немного больно. Но теперь Сара не чувствовала ничего, кроме стремительно разгорающегося восторга оргазма.

– О, Доминик, о-о-о, Доминик! – она закричала и, внезапно напрягшись, довела до неистовства своего любовника. Он вошел в ее плоть столь глубоко, словно желая втереть ее тело в твердую землю. Он задыхался и отрывисто стонал. Пот капал с его влажной кожи, заливая ее тело, словно раскаленная лава.

Содрогнувшись, Сара прижалась к мужчине, когда почувствовала, что он достиг высшей точки наслаждения. Наконец, он со стоном погрузился в нее еще раз и застыл, изливая свое семя в ее лоно. А потом замер.

Они долго лежали, слившись воедино и постепенно выравнивая прерывистое, частое дыхание, оно медленно успокаивалось. Сара неохотно приходила в себя, растерянно и недовольно оглядываясь. Она почувствовала обнаженной спиной твердую землю и колючие стебли травы, услышала звуки ветра, шелестение листьев в кронах деревьев. На нее с ледяным презрением уставилось серебристое лицо луны. Она лежала обнаженная, распятая, притиснутая к земле потным, все еще прерывисто дышащим мужчиной, тоже обнаженным и уставшим. Он все еще находился в ней, обладал ее телом. Ею обладал каторжник.