Тайные пороки - [20]

Глава 6

К месту происшествия быстро стянулся народ. Подбежали и стражи порядка.

Ринувшийся к поверженному другу Самсон пытался привести несчастного в чувство. Он с ужасом видел, как на лбу фельетониста вырастает огромная фиолетовая шишка. Самсон сгреб снег с кромки тротуара и приложил его к чудовищному наросту, но народное средство не помогало. Юноша в растерянности поднял голову, со всех сторон неслись слова сочувствия, жалостливые возгласы, ядреные словечки. Рядом постанывали и корчились юнцы. Они, правда, успели подняться на ноги, но стояли полусогнувшись.

— Что случилось? — грозно возвысил голос запыхавшийся постовой городовой. — Кто кого ударил? Свидетели есть?

Из толпы выступила строгая барышня в беличьей шубке, крошечной шапочке. Она вытащила из муфточки руку в перчатке и, жестикулируя, пояснила:

— Эти молодые люди дожидались экипажа. Я вышла следом за вот этим юношей, — она указала на Самсона, — и все видела. Господа гимназисты провожали даму. Подъехали сани, из них выскочил мужчина, ударил мальчиков ногой, а вот этого, что на земле лежит, — револьвером. Стрелял в фонарь. Схватил даму, затолкнул в сани и увез.

Городовой оглядел с ног до головы вывалянных в снегу гимназистов: теплые, на беличьем меху форменные пальто с огромными барашковыми воротниками, у ног валяются фуражки с выстеганным ватою дном и башлыки.

— Прошу вас назвать свои имена, уважаемые господа.

— Георгий Богданов, — процедил неохотно белобрысый, косясь на Фалалея, который с помощью Самсона вставал на ноги.

— Павел Челышев, — сказал рыжий.

— Как фамилия похищенной дамы?

Гимназисты переглянулись.

— Мы не знаем, — быстро ответил белобрысый.

— Случайно на выставке разговорились, — добавил второй.

— Наверное, ее просто встречал ревнивый муж, — улыбнулась барышня в беличьей шубке. — Мальчики пострадали случайно, а ревнивец хотел убить третьего.

Девушка с любопытством смотрела на понурого Фалалея, поддерживаемого Самсоном.

Городовой откашлялся и нерешительно спросил:

— Сударь, увезенная дама — ваша жена или ваша любовница?

Зеваки, забыв о первоначальном потрясении, захихикали.

— Мы не знаем эту даму, — попытался внести ясность Самсон, в то время как его друг неверной рукой шарил в кармане.

Отстранив Самсона и с видимым трудом шагнув вперед, Фалалей протянул городовому выуженную из пальто визитку.

— Нахожусь при исполнении служебных обязанностей, — едва слышно произнес фельетонист.

Городовой изучил картонный прямоугольник и сунул в рот свисток.

— Вы подтверждаете сказанное другими? — участливо склонился он к Фалалею, голова которого свесилась на грудь, поэтому Самсон никак не мог приладить на голову друга поднятую им извозюканную в грязи котиковую шапку.

— Подтверждаю, — механически ответил тот.

Прибежавшему дворнику городовой велел добыть экипаж.

— А мы можем идти домой? — злобно спросил у городового белобрысый гимназист.

— Или вы доставите меня домой в казенной карете? — выкрикнул рыжий толстячок, потрясая подобранными с тротуара очечками. — Адрес — дом судовладельца Челышева!

Городовой передернулся, но нашел в себе силы ответить бесстрастно:

— Вы свободны, молодые люди. А пострадавшего придется отвезти в больницу.

Гимназисты грубо растолкали зевак и быстро зашагали налево, по направлению к Николаевскому вокзалу.

Неожиданно барышня в беличьей шубке подскочила к городовому.

— Я знаю одного прекрасного невропатолога, — заявила она, — и готова сопроводить пострадавшего. Меня зовут Мария Жуковская, я учусь на Бестужевских курсах.

Чья-то реплика: «Вот так всегда в России бывает! Только огорчишься встречей с каким-нибудь хамом, а тут как тут оказывается душа светлая, сострадательная, деятельная» подвигла городового на трудное решение. И то, не тянуть же помятого журналиста в участок, а так вроде и пострадавших нет. Не дело полиции чужие любовные дела улаживать.

— Вижу, вы девушка серьезная, — сказал служитель порядка, — прошу в сани. А вас, молодые люди, доверяю вашей спасительнице.

Когда трое молодых людей угнездились наконец в санях, Мария велела извозчику трогать и помахала маленькой ручкой городовому.

Сани помчались в сторону Адмиралтейства, но не успели доехать и до Михайловской, как бездыханный, казалось, Фалалей, притулившийся к спинке саней, резко выпрямился и заорал на всю ивановскую:

— Стой! Стой, тебе говорят!

Извозчик с испугу резко натянул поводья, лошадь встала, барышня повалилась на Самсона, тот невольно схватил ее и сквозь беличью шубку ощутил ладненькое тело. А еще приятный аромат жасмина.

— Живо разворачивайся! Мчись, что есть духу, к Пушкинской, — велел Фалалей, — там остановишься.

Извозчик поспешил выполнить команду, и Фалалей посмотрел на барышню:

— Не сердитесь, мадемуазель Жуковская, я навеки ваш должник, и ваш невропатолог без клиентов не останется — обещаю. А пока — молчок.

Наконец и Самсон обрел дар речи:

— Извини, но я ничего не понимаю. Зачем нам на Пушкинскую? Что ты собираешься делать?

— Прости, брат, но это уже выходит за всякие ворота, то есть рамки… Хочешь, ступай по своим делам, а я это дело так не оставлю. Эти молокососы у меня за все ответят.

— Ты вздумал за ними гоняться? — спросил Самсон.