Тайны Кремля - [240]

…1 сентября 1952 года П. И. Егоров был снят с должности начальника Лечсанупра Кремля, а на его место по предложению Маленкова и Шкирятова назначили генерал-майора медицинской службы И. И. Крупина, до того возглавлявшего медицинско-санитарный отдел ХОЗУ МГБ СССР. 4 октября Лынько осудили на 10 лет «за злоупотребление служебным положением». 18 октября арестовали Егорова, а чуть позже — еще и его предшественника на посту начальника Лечсанупра А. А. Бусалова, четырех врачей — B. Н. Виноградова, В. X. Василенко, М. С. Вовси и Б. Б. Когана.

И хотя вскоре, 14 ноября, Берии удалось добиться не только отстранения Рюмина от ведения следствия по «делу кремлевских врачей», но изгнать его из МГБ, новый куратор следствия, заместитель министра генерал-лейтенант C. А. Гоглидзе поначалу вынужден был придерживаться все той же, первоначальной линии. 21 ноября, отозвав в Москву, начал допросы Власика, а 15 декабря подписал ордер на его арест, так сформулировав обвинение: «будучи начальником ГУО, злоупотреблял доверием партии и советского правительства, преступно отнесся к поступавшим к нему сигналам, чем нанес ущерб интересам советского государства». Уготовил ему и Лынько главную роль на готовящемся процессе, на котором руководителям ГУО и Лечсанупра Кремля должны были инкриминировать смерть Щербакова и Жданова, подготовку убийства других членов узкого руководства, в том числе и Сталина.

Дабы всемерно укрепить наметившуюся линию, Маленков провел через ПБ два документа. Постановление ЦК «О вредительстве в лечебном деле», концентрировавшем внимание на ответственности прежде всего руководства ГУО. Записку «О положении в МГБ», которая позволяла продолжить и даже усилить чистку органов госбезопасности, изгнанию всех, кто в той или иной степени когда-либо был связан с Берией или Абакумовым. Она в скупом, двухстраничном тексте многократно, настойчиво повторяла одну и ту же мысль:

«Партия слишком доверяла и плохо контролировала и проверяла работу министерства государственной безопасности и его органов. Обкомы, крайкомы партии и ЦК компартий союзных республик неправильно считают себя свободными от контроля за работой органов государственной безопасности и не вникают глубоко в существо работы этих органов. Многие первичные парторганизации и секретари парторганизаций органов МГБ в центре и на местах не вскрывают недостатков в работе органов МГБ зачастую поют дифирамбы руководству…

Считать важнейшей и неотложной задачей партии, руководящих партийных органов, партийных организаций осуществление контроля за работой органов министерства государственной безопасности. Необходимо решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов министерства государственной безопасности и поставить их работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль партии, ее руководящих партийных органов, партийных организаций (выделено мной. — Ю. Ж.)…

В этих целях:…обязать ЦК компартий союзных республик, крайкомы и обкомы партии систематически контролировать деятельность органов МГБ, повседневно вникать по существу в их работу, периодически заслушивать отчеты и рассматривать планы работы органов МГБ, воспитывать чекистских работников в духе партийности, высокой бдительности, смелости и беззаветной преданности родине. Первые секретари обкомов, крайкомов партии и ЦК компартий союзных республик обязаны интересоваться агентурной работой органов МГБ и им должны быть известны списки всех агентов (выделено мной. — Ю. Ж.)»[765].

Тем временем «дело» стремительно разрасталось. Отстраняли и почти сразу же арестовывали все новых и новых высокопоставленных лиц. Среди них начальника 2 главного управления (контрразведывательного) МГБ генерал-лейтенанта Е. П. Питовранова, вместе с А. Н. Поскребышевым занимавшегося проверкой «дела» Этингера и Абакумова летом 1951 года; заместителя директора правительственного санатория «Барвиха» Р. И. Рыжикова, многих иных.

Лишь в самый последний момент С. А. Гоглидзе удалось разъединить следствие по делам сотрудников МГБ и Лечсанупра. Дав санкцию на арест еще 22 врачей, сделав именно их вместе с уже находящимися на Лубянке профессорами инициаторами «заговора». Испытав, видимо, облегчение, Власик признал: «Я и Абакумов не приняли мер по проверке заявления Тимашук и теперь я понимаю, что этим мы по существу отдали ее на расправу Егорову». Ему вторил и Бусалов, заявивший следователю: «Я — пособник вражеской группы в Лечсанупре».

Берия, торопясь закрепить сложившееся положение, добился 9 января 1953 года согласия ПБ (на то заседание далеко не случайно не вызвали министра госбезопасности Игнатьева) срочно опубликовать во всех газетах страны «хронику» — «Арест группы врачей-вредителей». Сделать задолго до процесса, впервые после 1938 года, пресловутое «дело кремлевских врачей» достоянием широкой гласности.

Н. А. Михайлов, как секретарь ЦК, курировавший со второй половины октября 1952 года всю идеологическую работу, в том числе и средства массовой информации, сознательно или по недоразумению сразу же допустил серьезнейшую ошибку. Не учел двузначности возникшего «дела». Ведь его могли в равной степени использовать в собственных интересах как Берия, так и Маленков. Первый — чтобы устранить явно мешавшего ему министра госбезопасности, человека Маленкова, Игнатьева под весомым предлогом потери бдительности, о которой он, Лаврентий Павлович, напоминал еще с трибуны съезда. Второй — чтобы связать «заговор» кремлевских врачей против узкого руководства — через уже покойного, что было весьма удобно, Этингера — с… Берией. Нанести тем последний, решающий удар по самому сильному конкуренту. Но ни тому, ни другому совершенно не требовался, даже мешал, антисемитский поворот при расследовании «дела». Даже вредил, ибо уводил от истинной цели далеко в сторону.