Тайны кремлевской охраны - [69]

Сразу же после стрельбы Власика все стали разъезжаться, причем Власик с этой девушкой сел в машину генерала, а я — в свободную машину Власика. Я уговорила шофера, и он отвез меня домой. Через несколько минут после моего приезда мне позвонил Власик и сделал упрек за то, что я покинула их».

Власик утверждал, что «свидетель показывает неправду. Никакой стрельбы не было. Мы ездили с Окуневым, И., Г. и Гулько на одно подсобное хозяйство, которым заведовал Окунев. Действительно, мы там выпили и закусили, но никакой стрельбы не было».

О свидетельнице он сказал, что неприязненных отношений у них не было: «После того как ее бросил Окунев, я жил с ней как с женщиной. И должен сказать, что чаще звонила она мне сама, чем я ей. Я знал ее отца, который работал в особой группе НКГБ, никогда и у нас ссор с ней не было».

Интимная связь с ней не прерывалась довольно длительное время. Но встречи были очень редкими, примерно один — два раза в год.

Свидетельница И. возмутилась: «Я не знаю, по какой причине Николай Сидорович говорит о якобы бывшей между нами интимной связи. Но если он и был способен на мужские подвиги, то это относилось к другим женщинам, а меня, по всей вероятности, он в этом использовал как ширму, так как все знали меня как дочь старого чекиста».

В зал суда в качестве свидетеля был вызван художник Стенберг, который рассказал все (а скорее всего не совсем все), что известно было известно ему о Власике: «Познакомился я с Власиком примерно в 1936 году. До войны встречи наши были редки. Затем, с начала войны, встречи участились. Мы ездили к Власику на дачу, на его квартиру, выпивали там, играли на бильярде. Власик помогал мне в работе над портретами членов правительства.

Власик говорил мне, что в результате неосторожного обращения с электроосвещением елки на даче Ворошилова был пожар, во время которого сгорел ценный фотоархив. Больше об этом он мне ничего не говорил.

Я знал, что Власик ездил в Куйбышев, но для чего конкретно, мне не было известно. Он же рассказывал мне только, что ему пришлось там где-то вести борьбу с крысами.

В начале 1942 года Власик мне сообщил, что он ездил в Куйбышев готовить квартиры для членов правительства. При этом он сказал: «Вот город, ты не можешь себе представить, сколько там крыс. Это целая проблема — война с ними».

Власик однажды в присутствии меня давал кому-то указания выставить почетный караул у Мавзолея. После разговора по телефону он пояснил мне, для чего это было нужно. Было это или на даче, или на квартире у Власика.

Много времени спустя после Потсдамской конференции Власик рассказывал мне, что ему пришлось ехать в Потсдам и наводить там порядок. При этом он рассказывал подробности, в частности, что пришлось привозить туда полностью все продукты, чтобы не пользоваться продуктами местного производства. У местного населения, как говорил он, покупался только живой скот.

Я видел кинофильмы о Потсдамской конференции, о Сталине и членах правительства, о прилете Василия с сестрой к Сталину.

При просмотре был один военный, как его звали все, дядя Саша, из женщин были Кверина и Поварева. С Квериной Власика познакомил я в 1945 году, а Поварева была известна ему ранее. Я лично с Поваревой сожительствовал».

Председательствующий задал свидетелю вопрос интимного характера: «Скажите, много было женщин, с которыми Власик сожительствовал?».

Свидетель Стенберг ответил так: «Я затрудняюсь сказать, со сколькими женщинами он сожительствовал, ибо часто бывало так, что во время наших встреч у него на даче он с той или иной женщиной удалялся в другие комнаты. Но что он там делал, мне неизвестно.

Должен сказать, что Власик морально разложившийся человек. Он сожительствовал со многими женщинами. Поддерживая со мной товарищеские отношения, Власик спаивал меня и мою жену и сожительствовал с ней, о чем сам Власик впоследствии цинично рассказывал мне».

Подсудимый Власик не имел вопросов к свидетелю.

Член суда Коваленко спросил у подсудимого: «Откуда у Вас хрустальные вазы, бокалы и фарфоровая посуда в таком огромном количестве?».

«В частности, — отвечал бывший начальник охраны Сталина, — фарфоровый сервиз на 100 предметов был мною получен после Потсдамской конференции. Тогда было указание дать руководящему составу охраны по одному сервизу. При этом мне без моего ведома в ящик было положено несколько хрустальных ваз и бокалов. Я об этом не знал до момента вскрытия ящика в Москве. А потом оставил все это себе. Кроме того, когда был сделан заказ на посуду для дачи «Ближняя» и эта посуда впоследствии по некоторым причинам не могла быть использована по назначению, я купил один винный сервиз для себя. Все это вместе взятое и создало такое большое количество посуды у меня дома.

Я показал все, что мог. Больше ничего к своим показаниям дополнить не могу. Хочу только сказать, что все, совершенное мною, я осознал только теперь, а раньше я не придавал этому никакого значения. Считал все это в порядке вещей.»

Председательствующий объявил судебное следствие по делу законченным. Подсудимому Власику было предоставлено последнее слово.

Бывший начальник охраны Сталина обратился к суду: «Граждане судьи! Я многое не понимал раньше и ничего, кроме охраны главы правительства, не видел и для выполнения этой обязанности ни с чем не считался. Прошу это учесть».