Тайны кремлевской охраны - [68]

При обыске у Власика была обнаружена топографическая карта Кавказа с грифом «Секретно», которую начальник охраны «не считал секретной». Кроме того, ему был предъявлена топографическая карта Потсдама с нанесенными на ней пунктами и системой охраны конференции. Он забыл эту карту сдать после возвращения из Потсдама, и она находилась у него в ящике стола. Карту Подмосковья с грифом «Секретно» хранилась в ящике стола в квартире по улице Горького, там же, где были обнаружены и остальные документы. Агентурная записка о лицах, проживающих на Метростроевской улице, агентурная записка о работе Сочинского горотдела МВД, графики движения правительственных поездов — все это вместе хранилось в ящике письменного стола на квартире начальника охраны.

Используя свое служебное положение, Власик «обращал в свою пользу продукты с кухни главы правительства».

Власик объяснился: «Я не хочу оправдываться в этом. Но мы были поставлены в такие условия, что иногда приходилось не считаться с затратами для того, чтобы обеспечить питание в определенное время. Каждый день мы ставились перед фактом изменения времени приема им (т. е. Сталиным) пищи, и в связи с этим часть ранее приготовленных продуктов оставалась неиспользованной. Эти продукты нами реализовывались среди обслуживающего персонала. После того как среди сотрудников появились нездоровые разговоры вокруг этого, я вынужден был ограничить круг лиц, пользовавшихся продуктами. Сейчас я понимаю, что, несмотря на тяжелое время войны, я не должен был допускать такого использования этих продуктов».

Кроме того, охранники посылали на правительственную дачу автомашину за продуктами и коньяком для себя и своих сожительниц.

Власик не отрицал: «Да, такие случаи были. Но за эти продукты я иногда платил деньги. Правда, были случаи, что они доставлялись мне бесплатно. Это злоупотребление своим положением. После того как я получил замечание от главы правительства, я прекратил это».

Огромный перерасход государственных средств по своему управлению Власик объяснял недостаточностью образования: «Должен сказать, что грамотность у меня сильно страдала. Все мое образование заключается в трех классах сельскоприходской школы. В финансовых вопросах я ничего не понимал, и поэтому этим ведал мои заместитель. Он меня неоднократно заверял в том, что все в порядке».

Кутежи со знакомыми женщинами Власик отрицал: «Никаких кутежей не было. Я всегда по службе был на месте».

Для постсталинского суда имело значение, что гражданка Мербакова, с которой Власик был в близкой связи, имела связи с иностранцами. Власик знал об этом, но продолжал с ней встречаться.

Член суда Коваленко возмутился: «Чем можно объяснить, что Вы, состоя в партии с 1918 года, дошли до такой грязи как в служебных вопросах, так и в отношении морально-политического разложения?».

Власик ответил: «Я затрудняюсь это чем-либо объяснить, но заявляю, что в служебных вопросах я всегда был на месте».

Власик стал на путь расхищения трофейного имущества: «Приехал Берия, дал разрешение приобрести руководящему составу охраны кое-какие вещи. Мы составили список того, что нам было необходимо, заплатили деньги, получили эти вещи. В частности, мною было заплачено около 12 тысяч рублей. Признаюсь, что часть вещей я взял безвозмездно, в том числа пианино, рояль и т. д.».

В зал суда была приглашена свидетельница И., которая рассказала суду, что ей было известно о Власике и по его делу:

«В мае 1938 года мой знакомый сотрудник НКВД Окунев познакомил меня с Власиком. Помню, они заехали ко мне на автомашине, с ними была еще одна девушка, и все мы поехали на дачу к Власику. Не доехав до дачи, мы решили устроить пикник в лесу, на поляне. Так началось знакомство с Власиком. Встречи наши продолжались до 1939 года. В 1939 году я вышла замуж. Периодически мне продолжал звонить Окунев. Он все время приглашал меня приехать на вечеринки к Власику. Я, конечно, отказывалась. В 1943 году эти приглашения были более настойчивыми, причем к Окуневу присоединились и просьбы самого Власика. Некоторое время я сопротивлялась их настояниям, но потом согласилась и несколько раз была на даче Власика и на квартире его на Гоголевском бульваре. Помню, тогда в компаниях был Стенберг, один раз был Максим Дормидонтович Михайлов и очень часто Окунев. Признаться, я не имела особого желания встречаться с Власиком и вообще быть в этой компании. Но Власик мне угрожал, говорил, что арестует меня и т. д., и я боялась этого. Один раз на квартире Власика на Гоголевском бульваре я была со своими подругами, К. и еще одной девушкой. Тогда там был какой-то художник, кажется, Герасимов.

Я до сих пор не знаю, для чего он приглашал меня и других. Мне казалось, что Власик собирает компании только потому, что любит выпить и повеселиться.

Я на вечеринки ехала просто из-за страха перед Власиком. На этих вечеринках мы сразу же, как только приезжали, садились за стол, пили вино и закусывали. Правда, со стороны Власика были поползновения в отношении меня как женщины. Но кончались они безрезультатно.

Я затрудняюсь сказать, что это была за дача, на которой мы были. Она похожа была на маленький дом отдыха или санаторий. Там нас встретил какой-то грузин, управляющий этим зданием. Власик о нем нам тогда сказал, что это дядя Сталина. Было это еще до войны, в 1938 или 1939 году. Приехали мы туда вчетвером: Окунев, Власик, я и еще какая-то девушка. Кроме нас, там было несколько военных, в том числе два или три генерала. Девушка, бывшая с нами, начала выражать особую симпатию к одному из генералов. Это не понравилось Власику, и он, вынув наган, начал расстреливать бокалы, стоящие на столе. Был он уже навеселе.