Тайны Елисейского дворца - [11]

– Генералу будет приятнее, если он поедет один. Обо мне не может быть и речи. Я видела вчера Корвизара, и он сказал, что откажется меня лечить, если увидит меня всю эту неделю не в постели, а где-нибудь еще.

– Поняла, – вздохнула Аделина. – Значит, нас ожидают мрачные дни. Какое счастье, что господин граф де Нарбонн-Лара захотел к нам приехать. Его присутствие… Как это вы говорите?

– Благотворно и умиротворяюще. Ну что? Я ложусь…

Однако Аделина продолжала топтаться в спальне, подняла с канапе шарф и старательно его сложила, поправила без особой надобности цветы в вазе, пододвинула поближе золоченую домашнюю туфельку. Она уже открыла комод, чтобы навести там порядок, но тут Лаура взорвалась:

– Если ты не исчезнешь через десять секунд, я прикажу запереть тебя в твоей комнате! Попрошу Нарбонна тебя запереть!

– Будь я помоложе, встреча меня бы порадовала, и его, быть может, тоже. Но теперь…

Атласная туфелька, запущенная умелой рукой, полетела в Аделину. Но и у Аделины был немалый опыт, она поймала ее на лету и сунула в карман своего передника. Вздохнула, переступила порог и бережно закрыла за собой дверь.

Лаура никак не могла успокоиться и всерьез боялась, что не заснет, хотя так нуждалась в отдыхе! Но кто знает? Молодость творит чудеса, обычно стоило ей закрыть глаза и… Нет, не получилось! И вовсе не из-за тревог и беспокойства – в дверь громко постучали, и голос Жюно просил:

– Открой! Мне нужно с тобой поговорить!

– Поговорим позже. Дай мне выспаться.

– Нет, поговорим сейчас. Это важно для нас обоих! Открой! – требовал он, тряся дверь, которая начала поддаваться.

Увидев трясущуюся дверь, Лаура открыла и снова юркнула в постель. Жюно уселся рядом с кроватью, и по лицу его было видно, что ему очень плохо.

– Лоретта, – умоляюще начал он. – На торжественном ужине нам необходимо присутствовать вместе! Уверен, что Савари шпионил за мной и до императора дошли слухи…

– Слухи? Да надо быть глухим и слепым, чтобы ничего не знать! Ты и твоя Каролина будто специально мозолили всем глаза, катались вместе днем, вечером ходили по театрам и другим публичным местам. Хочешь знать, почему я поехала в Варьете? Изволь, – и она протянула ему записку, которая побудила ее начать разбирательства с целью навести порядок в семейной жизни.

– Кто это написал?

– Анонимные письма редко бывают с подписью, мой милый! Не ищи автора, половина ищеек Парижа следит за ее высочеством, а вторая половина – за тобой. И я просто не представляю себе, до какой степени безрассудства нужно было дойти, чтобы…

– Не преувеличивай, – обиженно прервал тираду возмущенной супруги Жюно. – Но я и вообразить не мог…

– При чем тут твое воображение? У нас есть факт – Фуше, наш друг Фуше, уже не министр полиции, в особняке Жюине теперь расположился Савари. Савари, который тебя ненавидит, но не отказался бы стать моим любовником.

– Ты шутишь?

– И не думаю. Но для тебя сердечные дела на первом месте, ты мчишься, задрав нос, не разбирая дороги. А Савари тут как тут, он готов подставить тебе подножку. И если схватит тебя за камзол, то ни за что уже не выпустит. Вспомни герцога Энгиенского, бедный мальчик вздохнуть не успел, как оказался в Венсенском лесу перед расстрельным батальоном. Но ты скорее встретишься с саблей Мюрата. Я тебе повторяю: будь осторожен. И не мешай мне спать!

– Извини меня, дорогая, но сегодня вечером просто необходимо, чтобы ты была рядом со мной. Подумай, что проклятый Тильзитский договор принес нам мир. Мир, Лоретта! А я умею только воевать!

– Ничего страшного, ты найдешь, чем развлечься, я уверена. А мир – это такое счастье!

– Я мало знаком с мирными временами, и они мне не по душе.

– Пойди и скажи это матерям и женам тех солдат, которых печет наш «Кот в сапогах»!

Жюно загремел:

– Я запрещаю тебе так его называть! И если ты знала его с детства, то это не повод, чтобы насмешничать. Он император! Господин Европы! И мы обязаны относиться к нему с величайшим почтением! А такие девчонки, как ты, в особенности! И хорошенько запомни…

– Что твой великий человек хотел жениться на моей матери, и ты тогда стал бы его зятем, я невесткой, а наши дети..

– Замолчи! Я не позволю тебе шутить с такими вещами. И не знаю, кто осмелился дать ему такое прозвище…

– Прекрасно знаешь, моя сестра Сесиль. И было это, когда он, окончив военную школу, явился к нам на своих тоненьких ножках в огромных ботфортах. Я тогда так смеялась, так смеялась, что он обозвал меня «чертенок в юбке». Но я ничуть не обиделась.

На самом деле Наполеон так назвал Лауру совсем в другой раз. Было это в Мальмезоне, чудном замке, который Жозефина, тогда еще жена первого консула, превратила в настоящий рай. Они с Бонапартом любили принимать там друзей, постоянно смеялись и веселились. Бонапарт тогда увлекся Лаурой. И как-то, когда Жюно там не ночевал, он вошел к ней в спальню часов в пять утра, чтобы ознакомить со своими планами на будущее. Говорил, положив руку на одеяло и теребя ее пальчики на ноге. Она постаралась подобрать под себя ноги, а когда он попытался положить руку повыше, сделала вид, что страшно испугалась, открыла рот, готовясь вскрикнуть, и он выскочил в сад через открытое окно. На следующий день то же явление в тот же час. Наполеон вошел, жалуясь на бессонницу. У него столько забот, а поговорить ему не с кем…