Тайная жизнь влюбленных - [10]

— Спасибо, нет.

— Лучше не отказывайся, такие сладкие редко попадаются. Ты ведь голоден.

Эдгар поерзал на скамейке.

— Что сказала бы твоя мама? — Индус протянул Эдгару оранжевую дольку. Облака над ними разорвались, и деревья зазвенели птичьими голосами. Эдгар и его собеседник молча жевали.

— Мне очень жаль, — сказал индус, когда они доели апельсин.

— Отец выбросил всю ее одежду.

— Так многие делают.

— Зачем? — спросил Эдгар.

Собеседник повернулся к нему.

— Похоже, вы не особенно много общаетесь.

— Нет, он все время на работе, а если приходит домой, когда я еще не сплю, мы ужинаем, и я иду в свою комнату, а он читает газету.

— И ты думаешь, что он тебя не любит.

Эдгар кивнул.

— Совсем плохо, — пробормотал мужчина себе под нос.

— Что? — не понял Эдгар.

— Понимаешь, он любит вас обоих так сильно, что это его съедает. Сорвавшийся с орбиты глаз начал вращаться.

— Когда кто-нибудь покидает наш мир, или, если тебе так больше нравится, выходит в другую комнату, те, кто остается, иногда заставляют себя перестать любить, но это ошибка, ведь если ты любил хоть раз в жизни, тебе конец.

Эдгар вспомнил печальную, согбенную фигуру отца.

— Я очень сильно любил свою жену еще до того, как ее встретил. Я не знал, кто она, однако в моей душе горел огонь, и я был уверен, что она где-то есть. Теперь, когда она среди звезд, я по-прежнему люблю ее, хотя мы говорим на разных языках.

— Она тоже умерла?

— Ты вообще слушаешь, что я говорю?

— Извините.

— Ладно, прощаю, но больше никаких глупостей.

В листве мелькнула птица, присела отдохнуть на ветку.

— Ты должен помочь своему отцу.

Эдгар представил отца, с утра до ночи угрюмо сидящего в офисе, темные круги у него под глазами, красоту его медлительных движений. Когда мама только заболела, Эдгар как-то увидел, что отец, встав на колени, собирает в душевой пряди ее волос. Никто еще не верил, что может случиться страшное, а он пытался спасти все, что мог, и хранил волосы в наволочке.

— Пойдем, — сказал мужчина. — Здесь очень приятно сидеть, но давай погуляем.

Эдгар не тронулся с места.

— Покажи мне места, куда тебя водила мама. Давай прокатимся в метро и споем ее любимую песню.

Эдгар не знал, что сказать. Мама учила его не общаться с незнакомцами.

— Мы оба голодны. — Индус задумчиво потер подбородок и поправил тюрбан. — Я кое-что придумал. Ты назовешь мне любимый ресторан твоей мамы, и я отправлюсь туда, а ты, если хочешь, тоже приходи.

Эдгар назвал китайский ресторанчик в Нижнем Ист-Сайде, и мужчина скрылся за кустами.

Прошел целый год — триста шестьдесят пять дней — с тех пор как мама закрыла глаза, и ее рука, которая уменьшилась и стала почти такой же, как у Эдгара, выпустила его руку. Открылась дверь, и ее душа устремилась в неизвестность.

Один мальчик из школы сказал ему, что никакой души нет, что человек — просто машина. Хотя он не имел в виду ничего дурного и его слова звучали вполне разумно, Эдгар чувствовал: здесь что-то не так, не только этот мальчик, но и все люди чего-то не понимают.

Перед самой смертью мама словно набралась сил. Она широко распахнула глаза и даже попыталась сесть. Оглядела комнату, а потом посмотрела на мужа, который сидел на краешке кровати.

Годовщины печальны и прекрасны. Снег на глазах превращается в дождь.

Эдгар толкнул дверь в китайский ресторан. Рекламные листки затрепетали, словно крылья.

Он скользнул в кабинку и сел напротив мужчины, бегающий глаз которого проводил официанта на кухню.

Из-за бисерной шторы появилась китаянка.

— Давно ты к нам не заходил, Эдгар.

— Да, — ответил он, и у него потеплело на сердце при мысли о маме.

Индус положил руку ему на плечо.

Эдгар заказал все блюда, которые любила мама. Свинину Му-Шу, жареный рис, остро-кислый суп, хрустящую утку Вон-Тон и цыпленка генерала Цо. Напротив кабинки стоял аквариум, и Эдгар задумался, помнят ли его рыбы.

Было странно есть мамину любимую еду. Запах утки и согревающая густота супа — все напоминало о ней.

Он вспомнил ее тонкие пальцы, подкладывавшие ему на тарелку лучшие кусочки. Мама заправляла за уши свои светлые с рыжинкой волосы и всем существом отдавалась еде. Потом они обсуждали школьные дела и куда поехать в августе, когда Нью-Йорк становится невыносимо душным.

Странный незнакомец ел молча.

После еды индус выудил из кармана горсть четвертаков. Китаянка со звоном пересчитала их на стойке. Эдгар разломил свое счастливое печенье и прочел предсказание: «Длинные корни притягивают к нам любовь».

Затем они пошли в автоматическую прачечную в Челси и сидели там на литых оранжевых стульях возле взбивающих пену машин. Было уже поздно, и все-таки Эдгар знал, что отец еще не дома.

— Мама приводила меня сюда просто для развлечения, — сказал он.

Индус кивнул. Три польки в углу складывали полотенца.

— Бабушка приводила сюда маму, когда она была маленькой, и они подолгу разговаривали по душам.

— А вы с мамой разговаривали по душам, когда приходили сюда?

— Да, — ответил Эдгар. — Она учила меня, как называются разные облака и как заранее предсказывать погоду.

Оба рассмеялись, потому что снаружи внезапно разразился сильнейший ливень, и улица наполнилась смехом и восторженными криками людей.