Он остановил автомобиль и достал мобильный телефон, собираясь позвонить Францу.
— Может быть, вы знаете, почему у ворот нет охраны? — спросил он, когда Франц взял трубку.
— Нет, сэр. Я отдал строгий приказ усилить охрану.
— Я возвращаюсь, — сказал Вилли, скорее себе, нежели Францу. Что-то не так. Он не знал, что именно, но у него было плохое предчувствие. Он не оставит во дворце беззащитную Аме, пока не убедится, что все в порядке.
Вилли повернул автомобиль и поехал обратно во дворец.
Аме была невозможна. Совершенно невозможна. Но так весела и прекрасна. Он сохранил о ней тысячу воспоминаний, похожих на моментальные снимки. Аме смеется на фоне снежного пейзажа. Танцует в бальном зале в лучах заката. Разговаривает в городе с герром Георге. Казалось, она везде чувствовала себя как дома.
Это могло показаться еще более удивительным, но благодаря ей ему и самому везде было уютно.
Почему у него появилось это ужасное чувство? Будто он может ее потерять.
Вилли бросился во дворец. В спешке он чуть не сбил с ног Кристиана.
— Что-нибудь случилось? — спросил тот. — Все ли в порядке с принцессой?
Вилли резко остановился.
— Почему вы спрашиваете?
— Я только что видел, как Густав пошел к ней в комнату, — встревожено ответил Кристиан. — С пистолетом в руке.
Вилли шепотом выругался.
— Немедленно вызовите охрану в покои принцессы. Предупредите, что он вооружен.
— С ней все в порядке? — обеспокоенно спросил Кристиан тихим голосом.
Вилли бросился бежать.
— Надеюсь.
Если Кристиан и сказал что-нибудь еще, он его уже не слышал.
Вилли пробежал по коридорам и остановился перед дверью Аме. У него не было плана. Если он ворвется в комнату, то рискует напугать вооруженного человека, и дело может закончиться катастрофой. Но если не действовать быстро, катастрофа все равно разразится.
Время шло. Он предупредительно кашлянул и распахнул дверь.
Когда Вилли увидел Густава, прицелившегося в Аме, руки которой были связаны, у него защемило сердце. Усилием воли он сдержался и не бросился на него.
— Что здесь происходит? — спросил он по-немецки, стараясь скрыть тревогу.
— Кто-то проник во дворец, сэр, — ответил Густав по-английски с сильным акцентом. Он заговорщически кивнул Вилли. — Как только я это понял, я пришел спасти принцессу, но, увы, слишком поздно. — Он направил пистолет на Аме.
Она ахнула и умоляюще посмотрела на Вилли.
— Подождите, — сказал он Густаву, избегая встречаться взглядом с Аме. Вилли боялся, что даже такой безмозглый тупица, как Густав, догадается о его чувствах. — Вы уверены, что никто не видел, как вы вошли?
— Меня видел этот старый дурак Кристиан, но от него оказалось легко избавиться. Я ему сказал, что увидел, как кто-то проник во дворец.
— А, хорошая мысль, — сказал Вилли как можно более одобрительным тоном. — Очень хорошо, действуйте и… — Он резко замолчал. — Подождите. Шторы отдернуты. В последнее время об Амелии много пишут в газетах. Что, если под окном окажутся свидетели с камерами? Однажды такое уже случилось.
Густав остановился и дико взглянул в сторону окна.
— Вы правы.
— Дайте мне пистолет. — Вилли протянул руку. — И задерните шторы.
На миг ему показалось, что Густав обдумывает его слова. Все оказалось слишком легко! Но ничего не вышло. Густав явно что-то заподозрил.
— Задерните их сами, — сказал он, целясь в Аме.
Было важно сохранить спокойствие. Выглядеть так, будто он всецело на стороне Густава.
— Я всегда знал, как вы преданы моей семье, — сказал Вилли, медленно направляясь к окну. — Если бы только остальные служащие были так же верны!
— Это слабые люди, — сказал Густав. — Все до одного.
Слава богу. Он действовал в одиночку. Вилли встретился взглядом с Аме и еле заметно кивнул.
— Самая сильная армия начинается с одного человека, — заметил он.
— Да, сэр.
Вилли задернул шторы, пытаясь выиграть время.
— Ответьте еще на один вопрос, Густав. Ждет ли вас кто-нибудь дома? Кто-нибудь, кто сможет обеспечить вам алиби на сегодняшний вечер?
— Я живу один, — ответил Густав. — Мне никто не нужен.
— Когда-то я чувствовал себя точно так же, — сказал Вилли. Затем перешел на английский язык: — Потом я влюбился, и это полностью изменило мои представления о жизни. — Он встретился взглядом с Аме и заметил, что выражение ее глаз смягчилось.
— Почему вы говорите по-английски? — поинтересовался Густав.
— Почему бы нашей гостье не принять участие в разговоре? — Вилли зашел за спину Аме и положил руки ей на плечи. Он надеялся, что со стороны это выглядит угрожающе, тогда как на самом деле пытался ее успокоить. — Кому она расскажет?
Густав кивнул.
— Никому.
— Итак, я влюбился. Но оттолкнул ее, думая, что так будет лучше для нее и для Люфтхании. — Он нежно сжал плечи Аме. — Я совершил ошибку. А когда это понял, было, похоже, слишком поздно.
— Вы говорите о фрейлейн Элле, — сказал Густав. Он опустил пистолет, всего лишь на миг.
Этого мига оказалось достаточно: Вилли успел броситься на Густава и попытался вырвать у него пистолет. Он не думал, что схватка будет такой долгой. Густав все еще находился в прекрасной форме, а ненависть к Аме и ее семье, казалось, придала ему сил.
Вилли схватил Густава за запястье и сжал его, надеясь, что тот выронит пистолет. Но Густав сопротивлялся. Он пытался поднять руку, чтобы прицелиться в Аме.
