Тайна староверского золота - [9]

Староста перевел взгляд на другой конец деревни, где, как бы замыкая подкову, шумит гранитными жерновами небольшая мукомольная мельница. Она появилась благодаря деньгам немецкого купца Кунста, проживавшего во Владивостоке. Дела богатых людей остались в памяти жителей и отложили отпечаток в местных названиях. Правая сторона селения, где стоит спиртовой завод, называлась русской, а левая, с мельницей, - немецкой.

А вообще в российских приграничных поселениях Дун-И слыла, как Дуняшина деревня. Население на жизнь не жаловалось. Китайские семьи выращивали овощи, кукурузу, держали скот, занимались торговлей, ловили рыбу.

Совсем недалеко от главной улицы начинались рисовые плантации. Они упирались в широкий ручей с ровными, как стрелы, оросительными каналами. Солнечные лучи, отражаясь от водной поверхности, играли стаями золотистых зайчиков на фоне бескрайней зелени, и вся эта ухоженная равнина с извилистой проселочной дорогой выглядела еще уютнее. Конечно, таких деревень в Китае тысячи, но у этой своя особенность. Она находится на границе с Россией; совсем рядом, в нескольких километрах, расположены русские села и поселки, да и до приморских городов рукой подать. Потому и сделалась Дун-И традиционным, хотя и не описанным ни в каких путеводителях, торговым и предпринимательским центром. Его товары пользовались славой по всему Приморью, доходили до нижнего Амура. Десятки лет китайские торговцы и мастера бывали и жили на российском Дальнем Востоке, их колония даже свою полицию и суд в Никольск-Уссурийском имела.

Старый Лун, родившийся и проведший весь свой немалый век в Дун-И, хорошо помнил те времена, которые, казалось ему, безвозвратно ушли в прошлое. Народ по обе стороны рубежа жил по-добрососедски. Люди торговали, ездили друг к другу в гости, бывали на сельских праздниках и свадьбах. Никто в китайской, да и в русских деревнях, точно и не знал, где проходит граница, а обычно определялись по тропе, где регулярно несколько раз в день, по точному расписанию, на полном скаку проезжал конный разъезд военных. Жители деревни, детвора подходили ближе к тропе, весело приветствовали пограничников, зная некоторых в лицо, кричали, махали руками, всем хотелось поговорить с русскими солдатами, но те, как и положено службой, не обращая внимания, быстро скакали дальше.

Особенно оживала деревня по субботам и воскресеньям. Сюда приезжали семьями, с гармошками русские крестьяне, торговцы, мастеровые. И начинались шумные торги, сравнимые с известными ярмарками. Открывались лавки, разный товар выставлялся на улицу для показа возможным покупателям. В больших котлах закипала вода: гостей надо было потчевать пельменями, которые славились на всю округу. Китайцы одевались в праздничные одежды.

Русские везли с собой товары на обмен, да и просто ехали отдохнуть в кругу хороших знакомых. Мастеровые разворачивали походные кузницы, надевали кожаные передники, подковывали лошадей не только этой деревни, но и окрестных сел, другие ремонтировали упряжь, мебель, лудили посуду, выделывали кожи. Приезжие коновалы и знахари осматривали скот.

От этих приятных воспоминаний глаза старосты засверкали, на смуглых щеках выступил румянец.

На каждой входной двери китайских фанз и домиков висели написанные по-русски доверительные вывески. «Здесь живет веселый, нежадный Миша, он ждет своих друзей из села Полтавка». «Мой ресторан готовит под заказ капитана из Никольск-Уссурийск, Липовцы, Галенки угощений по низкий цена, музыка, танцы до утра. Чем больше купишь - меньше денег. Китаец Гриша». «Мука в рассрочку до года. Твой брата Коля». «Разноцветный шелк на выбор. Пошив одежда срочно - к утру. Фасон на выбор». «Быстрое фотографирование с гарантией. Мастер Витя». «Ремонт часов с гарантом до десяти лет. Доктор по лечению часов Слава».

Лун Сян вздохнул. Хоть кое-где и остались эти памятки старых времен, но жизнь изменилась: с тех пор, как пришли японцы, на границе с обеих сторон начались небывалые строгости. Потому-то и исчезли вот такие рукописные объявления - для своих и одновременно для гостей: «Могу провести вас в любое таежное село, вплоть до Амура. Безопасность гарантирую. Пища в пути моя. Оплата небольшая». «Можем нести муку, крупу, спирт, шелк и другие товары до Полтавки и дальше, куда нужно хозяину. Семья Джо - Евгений». Сейчас такая реклама небезопасна для ходоков в Россию. Японцев в деревне пока не видели. Только один раз детвора случайно заметила на самой вершине перевала чужих солдат, которые, прячась за валуны, вели наблюдение за пограничной заставой и русскими деревнями, видными с высоты перевала как на ладони. «Да, тяжелые времена наступили», - думает староста, оглядывая улицу: не идет ли Шен. Но тот что-то медлил, и Сян снова погрузился в воспоминания.

С утра, бывало, шумит разноязычным говором и многоголосьем суббота, а русские все идут и идут, едут на своих телегах. Китайцы распрягают лошадей, задают им овес. Сразу ведут соседей к кипящим котлам, где можно подкрепиться с устатку, с дороги крепчайшим маотаем, ханжой, закусить пампушками, пельменями…

Почти все жители деревни умели общаться с гостями на ломаном русском языке, вести торговые переговоры. Часто приезжали молодые люди перед свадьбой - за подарками и, конечно, чтобы пошить красивую одежду, закупить спиртное и сладости на семейное торжество. Их встречал, как правило, он сам, деревенский староста Лун Сян, вел в дом, приглашал туда местных мастериц и торговцев, чтобы почетным гостям не ходить по лавкам, а приобрести все быстро на заказ и подешевле. И вскоре сюда уже приносили нужные товары. Несколько портных одновременно снимали мерки, чтобы за ночь свадебные наряды были готовы. Каждый старался, чтобы именно его изделие было куплено. Обычно вся китайская семья, выполнившая заказ, приглашалась на свадьбу в русскую деревню.