Тайна староверского золота - [62]
Небольшой конный отряд двигался по руслу пересохшего ключа. Еще ночью перед отъездом после напутствия Назарий передал мужикам совет Архипа: не лезть сразу в Медянки, а расположиться около скалы, что несколько в стороне, почти на высотке небольшой сопочки под названием Леший клык.
- Хоть и недоброй славой место то пользуется, зато наблюдать оттуда хорошо, - объяснял духовный наставник. - Названия не пугайтесь, крестное знамение всегда с вами. В том месте словно нечистая сила выперла из глубины на поверхность пласты каменного угля. Оттого и скала черным-черна стоит. Сверху осторожненько осмотритесь - оттуда и село, и окрестности его хорошо просматриваются.
Арсений, мерно покачиваясь в седле, перебирал в памяти вчерашний разговор с Назарием. Никак не мог примириться с мыслью, что кто-то, даже такие уважаемые люди, как старец-наставник и его помощник по мирским делам, вмешиваются в его личную жизнь и пытаются навязать свое мнение. Одно он хорошо уяснил: их хотят разлучить.
«Тоже мне, нашли родственницу, - в сердцах думал он. - Да наши деды вообще из разных волостей сюда приехали. И родители уж наверняка знали бы о родственных отношениях. Жениха, видите ли, заморского ей выписали. Экая забота! Им что, девок мало? Вон Пронька конопатая или Параська долговязая, которые давно в девках засиделись - что-то никто о них не хлопочет, хотя в нашем хуторе жениха им точно не сыскать. Другое дело - Наталья. Да ее любой возьмет, только свистни, от сватов отбоя не будет», - распалял себя Арсений.
Эта девушка, хоть и невысокая ростом, крепко, по-деревенски, сбитая, действительно выделялась среди сверстниц статью, нежным румянцем и удивительно бездонными зелеными глазами. «Ну прямо нимфа лесная!» - вздевала руки соседка Пелагея, мать троих сыновей-подростков, примеряя Наталью в качестве будущей невесты для одного из своих подрастающих женихов. Даже видавшие виды старики, провожая взглядом гордо шагающую Наталью со слегка откинутой назад головой, которую оттягивала тяжелая русая коса, одобрительно крякали и, поглаживая кавалерийские усы, говорили: «Хороша девка! Породиста!».
Характер у Натальи был ровный, не задиристый, но постоять за себя могла, и силу ее маленького, но твердого кулачка не раз испытывали на себе распоясавшиеся ухажеры.
С Арсением они дружили с детства, но особо не выделяли друг друга из ватаги разномастных хуторских ребятишек с облупленными носами: летом - от солнца, зимой - от мороза. Арсений первым почувствовал смятение, когда однажды, сидя на берегу мелкой горной речушки, он по привычке протянул руку, чтобы дернуть Наталью за волосы, но вместо этого неожиданно остановился от нахлынувшего непонятного чувства. Ему ужасно захотелось погладить и даже зарыться с головой в эти пушистые, пахнущие луговыми цветами густые пряди. Он зажмурился, его бросило в жар и, чтобы не выдать своего волнения, плюхнулся в воду, не обращая внимания на свою пупырчатую синюю кожу, еще не отогревшуюся на солнце.
Сам Арсений своей мальчишеской нескладностью вряд ли мог привлечь внимание уже входящей в невестинскую пору красавицы, если бы не один случай. Хуторский шалопай и задира Афонька, плюясь через камышовую трубочку горохом куда попало, угодил Арсению в глаз, и тот, не говоря ни слова, сгреб обидчика одной рукой и швырнул на плетень, после чего стрелок лишился переднего зуба, навсегда усвоив житейскую истину: не лезь на рожон. О младшем Дружинине заговорили с уважением, на хуторе ценили умение за себя постоять. Хотя сам он не любил махать кулаками и, если когда и вступал в драку, то скорее в роли разнимающего. Девчатами эта история была расценена по-своему, и знаки внимания с их стороны стали для парня не такими уже редкими. Не устояла и Наталья. Сначала вроде из любопытства, а потом и чувства проснулись. Суровая деревенская жизнь оставляла немного свободного времени, да и пасека, на которой Арсений трудился наравне с отцом, надолго разлучала их, поэтому они научились ценить те короткие моменты, когда могут остаться наедине друг с другом.
Вспомнилось последнее прощание, и сердце радостно заколотилось в груди. Был теплый вечер, они стояли под старой липой у покосившегося забора бабки Маланьи, откуда хорошо просматривался добротный крутихинский дом. На следующий день Арсений спозаранку надолго уезжал на пасеку, поэтому хотел много сказать Наташе, но мысли путались в голове, и, отчаявшись произнести что-либо вразумительное, он робко обнял ее, с покорностью ожидая, что девушка оттолкнет его и убежит. Но она не оттолкнула, а, наоборот, еще крепче прижалась разгоряченным телом и даже позволила себя поцеловать, что он и сделал, неумело ткнувшись в полураскрытые жаркие губы.
Горячая волна воспоминаний разбередила душу, подкатила к горлу. Это его любимую, его Наталью хотят у него отнять!
«Не бывать этому! - Арсений поставил точку в споре, который мысленно вел с Назарием. - Ни старец, ни община не заставят меня отказаться от нее. И плевать мне на всех заезжих женихов. А препятствовать начнут - увезу в другой хутор, пусть потом ищут!» - с юношеской горячностью заключил он и так тряхнул поводьями, что каурый помчался вскачь, вмиг обогнав идущую впереди лошадь.
Такую книгу читатель держит в руках впервые: она о людях совсем еще недавно засекреченной профессии, дальневосточных золотопромышленниках. О нелегком труде, о выпадающих на их долю заботах и скупых радостях. Книга представляет собой таежный детектив, главные герои которого — бывалые старатели — попадают в экстремальные условия и с честью выбираются из них. Автор, в свое время деятель краевого масштаба пишет не понаслышке: он долгое время работал в крупной золотопомышленной артели и хорошо знаком с жизнью приискателей.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.