Тайна староверского золота - [41]
…Агафон Кобозев, наставник в Комаровке, издалека увидел привязанного к дереву черного жеребца. Значит, старший на месте. Неужто стольких людей уложили? Ему уже доложили мужики, что в лагере была какая-то заваруха со смертоубийством. Возможно, это разведка боем. Сегодня точно узнали, где подземелье, а завтра целая рота навалится. Разве удержит эта братия распадок, что собрал по всем маньчжурским притонам возвращенцев. У них ни рода, ни племени, привыкли по блиндажам прятаться да купцов грабить. Здесь не Китай, и богатые мужики давно в Австралии и Канаде, в России же их со свечкой не сыщешь, обирать уже некого. А золотоноши умней стали. На них где сядешь, там и слезешь. Каждый вооружен и стреляет в незнакомцев, не задумываясь, только появись на его тропе. Эти же вояки совсем с панталыку сбились. Конопли накурятся да еще отвара лимонника напьются, спрячутся под землю и лежат на осиновых жердях, ни еды, ни работы не просят. Мужик осуждающе потряс аккуратно подстриженной бородой.
«Беда, ох беда, - думал Агафон, глава старообрядческой общины в Комаровке, - не иначе сниматься всем табором придется». Его люди давно уподобились цыганскому племени. С юга Приморья под давлением властей, никонианской церкви, а затем вообще антихриста, докочевали они до этой таежной глухомани. Но и здесь нет покоя. Эти бандиты (а в глубине души старец иначе и не называл отряд, окопавшийся недалеко от их хутора), - соседи опасные. Правильно говорил о них мудрый Варнава еще тогда, когда отряд только осваивался на новом месте. Не зря жители Медянок не пожелали жить с ними рядом и ушли, грабежа и убийств не вынесли. Ладно, что Артур Петрович еще удерживает эту братию, но что-то будет в дальней шем? Душа чует неладное, нешто Бог не смилуется? Неужто как в Китае с нашим братом обойдутся - бывшие беляки на глазах мужей их баб насиловали? Да и в Медянках то же самое было. А когда начинали землянки рыть, такие все тихие были, ведь наши хутора продуктами с ними делились. А сейчас - вошли в землю, как осатанели.
Только спустился старик с сопки к лагерю, глядь - Артур Петрович дорогу переходит, как бы с тыльной стороны подземелье обходит. Как по пословице - на ловца и зверь бежит. Командир, увидев гостя, остановился, подождал, фуражку поправил, взял под козырек, потом пожал старцу руку. Агафон тянуть не стал, сразу перешел к делу:
- Если не секрет, Артур Петрович, что там у вас приключилось? Никак, разведка боем? Вроде места наши уж больно глухие, а власть и сюда добирается. Как только возьмут тебя за горло, и нам конец придет: наденут казенное ярмо. А то хутор порушат, а людей по колхозам развезут. - Старец вздохнул, перекрестился и затараторил: - Неужели и вправду колхозы нагрянут, бежать-то уже некуда, холодное море под боком, да и скарб опять жечь придется. Сильно горюем всем хутором по твоим погибшим мужикам.
Командир терпеливо выслушал старшего над хутором, что лежал в нескольких километрах от лагеря. Что-то хитрит старина. Но с мужиками надо поосторожней. После того, как, уставшие от бандитских бесчинств, ушли староверы из Медянок, Комаровка осталась единственной базой отряда. За продукты, что доставляли таежные люди, Артур, когда были деньги, рассчитывался щедро. Своим людям строго-настрого запретил без его приказа ходить к старообрядцам. Попытки грабежа уже были, бабы боялись одни в огород ходить. Но разве у каждой избы поставишь охрану? Одного мерзавца, который ограбил крестьянина и пытался изнасиловать его дочь, самолично, для сурового примера другим, расстрелял. Иначе и нельзя было поступить. Страшен российский мужик, если он тебе враг. Он ведь в спину бьет и тылы подрывает. Полковник хорошо помнил беспощадных сибирских кержаков, расправляющихся с отставшими отрядами колчаковцев.
- Признателен, Агафон Спиридонович, за участие, - Артур положил руку на плечо старика. - Тревожиться вам не о чем. Никто на нас не нападал, и Советы, как доносит разведка, о нас не знают. А что насчет вчерашнего, так это мы сами дисциплину наводили, кое-кого из забывших порядок дураков в чувство приводили.
- Ну и слава Богу, коли так, - проговорил старик. - А то уж наши мужики да бабы сильно забеспокоились.
- Да уж, твои мужики стали креститься раньше грома, - засмеялся командир. - Не успела сигнальная самоделка среди кочек разорваться, как уже ваши хуторяне, как куры, закудахтали. Нет-нет, Агафон Спиридонович, успокой народ. Если случится что, то наши люди оборону будут держать крепко. Они, когда из Маньчжурии выходили, все клятву дали постоять за великую Россию, ее вековечный уклад. Поклялись умереть на родной земле. Они насмотрелись на заграничные порядки, когда к русским, как к собакам относятся, и об одном Господа просят: «Сохрани и сбереги, только чтобы в российской земле покоиться». У них другого выхода нет, и драться будут насмерть.
Слушая старца, полковник подумал: «Хитрит, хитрит Агафон. Их власть прижала, да еще мы рядом окопались, и некуда староверам деться. Вынужденно существуют рядом с нами. Напрасно полковник Кейдзи видит в них союзников. Поборникам старой веры любая власть хуже острого ножа». И Артур вспомнил давнюю историю, широко описаную в русской печати. Эпизод из деятельности царской администрации на Востоке России стал ходячим анекдотом о раскольниках. Из него и узнал офицер суть происшедшего тогда, когда Дальний Восток только-только заселялся.
Такую книгу читатель держит в руках впервые: она о людях совсем еще недавно засекреченной профессии, дальневосточных золотопромышленниках. О нелегком труде, о выпадающих на их долю заботах и скупых радостях. Книга представляет собой таежный детектив, главные герои которого — бывалые старатели — попадают в экстремальные условия и с честью выбираются из них. Автор, в свое время деятель краевого масштаба пишет не понаслышке: он долгое время работал в крупной золотопомышленной артели и хорошо знаком с жизнью приискателей.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.