Тайна староверского золота - [40]
В это время в помещение зашел Кочетков. Наган он до сих пор держал в руке. Оглядевшись, он подошел к Тугаю.
- Вот что, Константин Борисыч, вместе мы с тобой неплохо по земле пошастали, а теперь расходятся наши дорожки. Ты знаешь, мне пощады ждать не приходится. От НКВД одна награда - пуля, а в Китае для меня тюрьма уже уготована. Думал вместе с тобой в этом отряде отсидеться, да видишь, как все вышло. Да какой это отряд, просто сборище мерзавцев. Они друг друга боятся. Я-то считал, будем бороться, за славу России святой. А сейчас подумал: какое японцы отребье наняли! Я их просто расстреливать буду, негодяев, пусть только меня в лесу поищут. А потом уйду в кержацкий скит грехи замаливать, бороду отращу, и ни одна собака меня не узнает.
Резко хлопнула за Кочетковым дверь. В полутемном подземном помещении люди не знали, что делать: того и гляди бандиты опомнятся и нагрянут сюда. Расправа их будет короткой. Шен, приведя на место группу, уже не чувствовал себя старшим. Сейчас он вместе с Гао хлопотал над раненым парнем. Тугай, выступив вперед и подобрав с пола винтовку, отрывисто произнес:
- Уходить надо!
Поздно. Снаружи послышался конский топот и возбужденные голоса людей. На пороге стоял высокий человек в потертой кожаной куртке с хмурым лицом. Рядом с ним трое с маузерами в руках. Сумрак и едкий дым не давали командиру быстро разобраться в обстановке.
- Евдокимов, свету! - бросил он своему адъютанту.
Тут же появились две керосиновые лампы. Вошедшим открылась мрачная картина: посреди помещения группа незнакомцев, на полу два окровавленных трупа, в углу хрипит раненый, валяются скрученные и связанные в длинную веревку желтые солдатские обмотки.
- Кто стрелял, туда вашу мать?! - отрывисто, словно прокаркав, рявкнул главарь.
Китаянка отделилась от толпы, вплотную подошла к командиру и еле слышно произнесла:
- Я стреляла!
- Что? - у военного от удивления поднялись брови. - Этакая пигалица уложила целый взвод здоровенных солдат? Такую бойню устроила! Вот прикажу сейчас всех в расход!
- Погодите, полковник, - вперед выступил Тугай. - Надо разобраться, Артур Петрович…
Командир изумленно уставился в желтое исхудавшее лицо, на котором сверкали раскосые глаза:
- А, Тувинец! Давно тебя поджидаю. Сюда ехал, чтобы расправиться с этой взбунтовавшейся сволочью, а она, - мужчина кивнул в сторону китаянки, - сама порядок навела. Кто такая?
Женщина протянула главному какой-то невзрачный с виду предмет. Тот сразу оживился, выпрямился, поправил старую офицерскую фуражку. Приказал:
- Евдокимов, наведи порядок, дай отбой тревоге. Посмотри, что наверху творится. А мне надо побеседовать с мадам. Прошу, сударыня, - и главный, рукой указав на дверь, посторонился и пропустил женщину вперед. Выйдя, он кивнул в сторону небольшой рощи: - Вон туда. Там нам будет удобнее поговорить.
А тем временем в лагере, где еще не знали о приезде командира, объявили:
- Тревога! Все в ружье!
Гремел в стороне соседнего большого распадка рельс, по которому кто-то судорожно бил железом. Из-под земли доносился колокольный гул: с перепугу включили сигнализацию. Люди в спешке выбегали из землянок, что-то кричали, суетились, не зная, что делать. Стоял истошный ор:
- Окружают, окружают! НКВД вон за теми кустами! Сейчас расстреливать будут!
По подземным переходам метались перепуганные солдаты, матерились, передавая новости, одна страшнее другой:
- Убили прапорщика Семена Краморенко!
- Порешили весь взвод Оприенко!
- Расстреляли подпоручика Маслова.
- Японцы вместе с китайцами окружают!
Другие палили из винтовок по сторонам. Какой-то взмыленный унтер приказывал держать круговую оборону в залитых водой окопах. По команде «Тревога!» из трех щелей выкатили железные колеса с дымовой начинкой, спустили под гору. Самодельные снаряды понеслись вниз, извергая огонь и едкие клубы дыма. Докатываясь до болотных кочек, они взрывались, разбрасывая в разные стороны деревянные спицы и травянистый покров. Сорвались с коновязи лошади, с ржанием помчались вниз, сшибая все на своем пути, и скрылись за поворотом. Этим лесным людям было чего бояться: у каждого из них руки в крови, грабили и убивали, много пожарищ оставили они за своей спиной. Каждый понимал: расправа неминуема, она всегда где-то рядом. И вот пришел этот страшный час, когда надо держать ответ своею запутанной, мутной жизнью.
Видя взбунтовавшийся лагерь, слыша непрекращающуюся стрельбу и вопли, Артур, прервав разговор с китаянкой, отправил ее в помещение под надзор Евдокимова. Туго натягивая уздечку своего черного коня, ставя его на дыбы, чтобы все его видели, подъезжал близко к людям и кричал:
- Остановиться! Слушай мою команду: всем в укрытие!
Приехавшие с главным наводили порядок. В ход пошли нагайки и рукоятки маузеров. Только спустя час на территории лагеря стало тихо. А еще недавно бесновавшиеся мужики, сидя в темных землянках, недоуменно спрашивали друг друга:
- Иван, а Иван, чой-то это было? Хто на нас наскочил - НКВД, чо ли?
В штабном подземном помещении Артур, отирая пот с лица, обратился к Тугаю:
- Вовремя, Тувинец, прибыл. Видишь, с какой сволочью дело приходится иметь. Надо привести этих наркоманов в чувство. Вот так-то, дорогой мой штабс-капитан…
Такую книгу читатель держит в руках впервые: она о людях совсем еще недавно засекреченной профессии, дальневосточных золотопромышленниках. О нелегком труде, о выпадающих на их долю заботах и скупых радостях. Книга представляет собой таежный детектив, главные герои которого — бывалые старатели — попадают в экстремальные условия и с честью выбираются из них. Автор, в свое время деятель краевого масштаба пишет не понаслышке: он долгое время работал в крупной золотопомышленной артели и хорошо знаком с жизнью приискателей.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.