Тайна староверского золота - [38]
- Еще один! - закричал молодой старовер. Разгоряченный боем, Гаврила привстал из-за большого валуна, откуда вел огонь, и тут же рухнул, схватившись за грудь. Отступив, японцы снова начали обрабатывать позицию артиллерией.
Староста подполз к пулемету, но не успел дать очередь. Лопнул очередной взрыв и отбросил старика в сторону. Там и нашли его осмелевшие после того, как лагерь замолчал, оккупанты. Заметив еще таящиеся в нем признаки жизни, Лун Сяна спустили со скалы с помощью веревки вниз и бросили среди деревенской улицы.
В Дун-И вовсю хозяйничала солдатня. Уже горело несколько домов, в том числе и жилище проводника Шена. Когда староста, которого облили водой, очнулся, то увидел «блатного» Семена в какой-то непонятной форме. Тот деловито показывал японцам, чьи дома подлежат уничтожению. К Лун Сяну подошли армейский капитан и какой-то чин в форме полиции Маньчжоу-го и через переводчика начали допрос.
- Численность отряда? Куда он отступил? Кто им командует? Какое вооружение? Как держали связь с так называемой китайской Красной Армией? - сыпались вопросы.
Кэнъити не хотел верить, что отпор его отряду дала ничтожная группка простых мужиков из восьми человек. Правда, в ней почему-то оказался и его дезертировавший солдат. Староста молчал. Последнее, что увидел он перед тем, как получил пулю в грудь из капитанского пистолета, - это множество дымов, устремившихся в небо над разгромленной деревней. Пылал и дом Шена, и самого Лун Сяна. Его любимая голубятня представляла собой жаркий костер, в котором бились и падали охваченные пламенем птицы, приносящие, по поверьям, людям мир.
Расправившись с деревней, арестовав всех найденных в ней мужчин, каратели стали собираться в дорогу. Но перед тем, как покинуть мятежное селение, капитан Кэнъити приказал артиллеристам уничтожить иероглифы на скальной стене. Те всадили в надпись несколько снарядов. Однако порода была прочной, а краски деревенского маляра ярки, и еще долго над Дун-И красовались изуродованные взрывами, но все равно читаемые иероглифы: «Смерть японским оккупантам!».
По расчетам проводника до цели похода оставалось совсем немного. Шен с удовлетворением показал людям три оттопыренных пальца - три часа - и уверенно зашагал навстречу посвежевшему перед утром ветру.
Видя, что люди устали и их клонит в сон, китаец сказал:
- Отдыхать опасно, можем не встать. Привала не будет, - и с улыбкой прибавил: - Вас ждут мягкая перина и подушка.
Все согласно закивали, хотя болела голова, притупилось зрение, ныли суставы, опухли ноги. А тут еще оживился гнус, он забивал глаза и уши, лицо горело от укусов. Кожа припухла, как бы утолщилась, бесчувственные руки уже устали защищать ее от комариных полчищ. Хотя после того, как расстались с верхней теплой одеждой, стало чуть легче. Но даже легкая головная повязка казалась свинцовой.
Все поснимали изорванные сапоги и зарыли их вместе с телогрейками. Всем им Шен велел обмотать ноги лоскутьями материи, вырванными из курток. Босой китаец по тайге пройдет - русский искалечит о коряги и осоку ноги.
Наконец проводник подал знак: остановка! А сам свернул в сторону цветущей пионовой рощи, нагнулся, почти лег, его не стало видно. Это он прятал ружье с патронами, походный нож, отцовский широкий ремень с нарезками и нагрудную сумочку с драгоценным камнем. Шел к месту пятясь, маскируя свои следы. Потом, показывая на пустые вывернутые карманы, потребовал, чтобы группа освободилась от всех мелких предметов.
Пошли на спуск с небольшой пологой сопочки. Запах дыма усилился. Идти стало легче. Впереди в самой нижней части распадка в рассветном полумраке красиво смотрелся извилистый ключ, а за ним какая-то скала, похожая на зуб дьявола. Рядом с берегом ручья оказалась малонаезженная, заросшая проселочная дорога. Она сворачивала на песчаный брод, куда путники и повернули. Прохладная вода по колено освежающе пробежала по ногам. Сквозь ее прозрачную толщу хорошо были видны на песчаном дне следы лошадиных копыт и углубления от тележных колес.
Умылись проточной водой. Усталость немного отступила. Каждый понимал: близка встреча с незнакомыми людьми, а потому приводил себя в порядок. Китаянка незаметно ушла в кустарник, но потом быстро вернулась, понимая, что группа ее ждет. Проводник на глазах у всех выбросил свою камышовую палочку. Она упала на середину ключа, подняв еле заметную рябь, и медленно поплыла по течению. Шен показал рукой на левую сторону и сказал:
- Мы пришли. Осталось сейчас повернуть вот за эту сопочку. Спасибо вам за терпение. Нас должны встретить.
Утро уже уверенно набирало силу. Откуда-то слышалось мычание коров, звонко кричали петухи, лениво лаяли собаки. Вдруг проводник остановился: - Подождем здесь. Завтрак не остынет, - с улыбкой посматривая на повеселевших молодых парней, сказал он. - И девушки не разбегутся. Что-то встречающие запаздывают. Смотрите за дорогой, отсюда, как с хвоста иволги, все видно. А добрались-то мы вовремя, как и сказано в договоре с подрядчиком.
- Давай-ка возьмем левее. Надо бы узнать, что там за сопочкой. Возможно, там нас ожидают, - сказал Тугай. Он весь как-то сжался, часто оглядывался и почти не стоял на месте. Запаз дывание встречающих его насторожило. Напарник его был угрюм и вроде совсем не радовался близкому жилью.
Такую книгу читатель держит в руках впервые: она о людях совсем еще недавно засекреченной профессии, дальневосточных золотопромышленниках. О нелегком труде, о выпадающих на их долю заботах и скупых радостях. Книга представляет собой таежный детектив, главные герои которого — бывалые старатели — попадают в экстремальные условия и с честью выбираются из них. Автор, в свое время деятель краевого масштаба пишет не понаслышке: он долгое время работал в крупной золотопомышленной артели и хорошо знаком с жизнью приискателей.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.