И когда я его задержал, то понял — может быть, вы назовете это секундой вдохновения, — что он ни за что не выдаст местонахождение своего тайника. Что делать? Как выполнить задание? Вот тогда и родился замысел мистификации. Я сделался его союзником, «ангелом-хранителем». Я говорил с ним привычным для него языком и стилем, чтобы рассеять возможные подозрения. Остальное пошло легче, И то, что я дал ему возможность бежать, было окончательным аргументом, убедившим, его, что он имеет дело со «своим».
— А если бы Сосин раскрыл обман?
— Конечно, это был риск. Но в противном случае вы бы не слушали этот рассказ. Нужно было, чтобы он достал контейнер, чтобы имел его при себе. Затем нужно было дать ему возможность отойти на некоторое расстояние так, чтобы он думал, что все идет гладко. И чтобы убедить его в этом еще больше, я дал ему пистолет, правда, вынув из магазина патроны.
— Ну, а все-таки, если бы он сориентировался в ситуации, убил бы вас и ушел с добычей?
— Первое — несомненно. Второе — нет.
— Как так?
— Если бы у него был хоть один шанс удрать, то вся игра не имела бы смысла. Дело в том, что с момента гибели Процы (вот ведь действительно нелепая, случайная жертва!) пансионат был окружен цепью постов, так что даже мышь не могла бы проскочить. И кроме того, была установлена система сигнализации. Зеленая ракета означала приказ усилить бдительность. Красная объявляла тревогу — противник убегает. Ну а белая — отбой и вызов конвоя. Перед тем как освободить Сосина, я разрядил пистолет и пустил красную ракету. Теперь я мог спокойно дать себя связать, так как у него не было никаких шансов пройти через посты...
В эту минуту раздался крик. Они узнали голос Шаротки. Оба вскочили и кинулись к окну. Увидели Шаротку, который стоял на террасе, показывая рукой на прислоненную к стене лестницу.
— Что случилось?! — закричал Хемпель.
— Целуются! Вы видите?! — пан Анзельм был крайне взволнован.
Хемпель посмотрел в указанном направлении и рассмеялся. Он успел заметить, как сконфуженная Иоланта старалась вырваться из объятий Кушара.
— Ну и что из этого? Почему это вас так взволновало, пан Анзельм?
— Под лестницей?!
— Не понимаю, в чем дело?
— Как они могли стать под лестницей! Ведь это приносит несчастье. Хорошо, что я им успел помешать!
— В таком случае благодарю от имени молодых, — Хемпель, смеясь, отошел от окна.
— Ну а теперь несколько вопросов, так сказать, второстепенных, — вернулся он к прерванному разговору.
— Пожалуйста.
— Болеша будет освобожден?
— Нет. Он сменил фамилию по иным причинам, чем те, о которых говорил на допросе. На его совести серьезные грехи со времен оккупации.
— А откуда взялась зажигалка около тела Процы?
— Конечно, Сосин. Украл ее и подбросил.
— Почему вы не сказали мне сразу, когда я вас развязал, как обстоит дело с «бегством» Сосина?
— Вы кипели таким благородным негодованием, что мне просто захотелось вас немного подразнить.
Оба рассмеялись.
— Ну и последний вопрос: что это был за материал, который любой ценой стремился добыть наш противник? Что содержит микрофильм?
Лицо Броны стало серьезным.
— А вот этого, к сожалению, дорогой пан Оскар, я вам сказать не могу. Это служебная тайна.
