Сквозь сонное забытье, еще не совсем придя в себя, Кароль Пажистый услышал тихий шепот:
— Кароль… Послушай, Кароль…
Шепот развеял остатки сна, но он решил притвориться спящим. Лежал на боку, подложив под голову руку, глубоко дышал, не открывая глаз. Она осторожно коснулась его плеча и повторила:
— Кароль… Ну, Кароль…
В следующее мгновение он понял, что лежит один. И тут же услышал, как она сняла телефонную трубку и набирает номер. Он насторожился и решил дальше притворяться спящим.
Чуть приоткрыл глаза. В комнате царил серебристый полумрак, так как свет уличного фонаря пробивался сквозь задернутые шторы. Он разглядел склонившуюся над телефонным аппаратом Анку. Света было вполне достаточно, чтобы она смогла разглядеть цифры на диске.
До него донеслись обрывки фраз:
— …у приятельницы… на Охоте… Мы только что вернулись из города… Перестань, не болтай глупости… Да… понимаю… — Потом с явным нетерпением: — Да, слышу, номер двадцать шесть… но где эта Градовая находится? Хорошо, буду…
Едва слышно стукнула осторожно положенная трубка. Анка скользнула под одеяло я, обняв Кароля за шею, притянула к себе. Теперь уже не было необходимости притворяться, так как существовала причина для пробуждения.
Вскоре он действительно заснул, крепко, без сновидений.
Проснувшись, он обнаружил, что снова лежит один. Посмотрел на часы. Было восемь. Он соскочил с кровати и только тогда заметил на столе листок бумаги с поспешно нацарапанными словами: «Добрый день — Анка».
Тревогу подняла уборщица, когда, придя на работу, обнаружила в помещении, где она хранила свой инвентарь, связанного вахтера.
Вскоре было установлено, что второй вахтер, который непосредственно охранял комнату кассира, лежит возле самой двери с глубокой раной в спине, в луже крови.
Никаких следов борьбы не было видно, лишь один из стульев оказался перевернутым. Все предметы на письменных столах — на столе кассира и на столе помощника — лежали на своих местах. Штора на единственном окне с прочной решеткой была задернута, сама решетка не повреждена. Дверцы несгораемого шкафа были приоткрыты, следов взлома на них не было, все находившиеся там деньги исчезли.
Расследование вел майор Выдма из Главного управления милиции. Для своего звания он был довольно молод, лет тридцати с небольшим, с резкими сухими чертами лица и гладко зачесанными темными волосами. Мундир он надевал только в случае крайней необходимости. Предпочитал гражданский костюм, который всегда сидел на нем безукоризненно, привлекая внимание прекрасного пола.
Удалив из помещения всех пришедших на службу сотрудников, потрясенных убийством и кражей, группа, ведущая расследование под началом поручика Герсона, приступила к работе, а майор, уже ознакомившись с происшедшим, отправился в дирекцию комбината.
— Директор приехал и ждет вас, — встретила его медноволосая секретарша. В ее голосе слышалось возбуждение, но она мило улыбнулась и кокетливо стрельнула глазками.
Директор Лемпицкий, полный, с крупной почти лысой головой мужчина, при виде входящего майора снял большие темные очки и, отложив их в сторону, поднялся из-за стола.
Представившись, он предложил сесть, майор опустился в кресло, стоявшее в углу кабинета.
— Какую сумму похитили? — спросил Выдма.
Лемпицкий погрузился в свое кресло и беспокойно провел рукой по широкой лысине.
— Два миллиона восемьсот тысяч и еще сколько-то там…
Выдма тихонько присвистнул.
— Как же случилось, что такие большие деньги остались на ночь в кассе?
— Деньги были получены для зарплаты. Их должны были раздать вчера, да вот пришлось перенести на сегодняшний день…
— Почему же перенесли выдачу?
— Помощник кассира пришел на работу с зубной болью, воспалилась надкостница, он ушел вырывать зуб. Главный бухгалтер, который отпустил его, говорят, что щека у того была припухшей. Кассир без помощника деньги выдавать отказался и предложил перенести выдачу зарплаты на сегодня, я согласился, договорившись предварительно с заводским комитетом.
— А кассир сам, без помощника, не мог выдать?
— На нашем предприятии работает около двух тысяч человек, много отделов. Как вы уже знаете, сумма была большая, а он отвечает за деньги, поэтому я не мог заставить его.
Выдма посмотрел в окно, за которым виднелись крыши заводских цехов, потом перевел взгляд на своего собеседника.
— Как фамилия кассира?
— Роман Белецкий.
— А помощника?
— Ян Урбаняк.
— Что вы можете о них сказать?
— Белецкому лет шестьдесят, старый холостяк, родных у него нет. По натуре нудный педант, даже чересчур. Именно такие люди и должны быть кассирами. Работает у нас лет двадцать. Восемь лет назад, когда я пришел сюда, он уже работал кассиром. За все это время ни одна ревизия ни разу не обнаружила каких-либо недочетов.
— А тот, другой? Урбаняк?
— Вполне заслуживает доверия. Поступил на работу уже при мне, пять лет назад. Ему около сорока, может, немного больше, тоже не женат. Образованнее Белецкого, оперативнее, так что они хорошо дополняют друг друга.
— О том, что выдачу зарплаты перенесли, всем было известно?
— Конечно.
— Вы не знаете, к кому пошел Урбаняк со своим зубом? У вас есть свой врач?
