Тайна двойного убийства - [25]

Ревизор встал, заходил по тесному кабинетику, сложив за спиной руки. На память сыпал цифрами, датами, номерами документов, показателями планов.

— Вот откуда жалобы людей на очереди, на некачественный ремонт, кражи, отсутствие необходимых деталей, — возмущенно говорил он, — вместо того чтобы возиться с машиной незадачливого клиента, они массово брали в ремонт машины предприятий, показывали их в плане как ремонт индивидуальных машин, да при этом стоимость наценяли так, что сказать страшно. И все это шло в план, премии получали за это-то безобразие. Вот, пожалуйста, — Радомский склонился над столом, — ремонт пожарной машины обошелся щедрым пожарникам лишь ненамного дешевле, чем стоит новый автомобиль. А вот, — ревизор указал на другую запись, — фирма "Интурист” заплатила за ремонт больше, чем стоит новый "Москвич”. Не жалко из чужого кармана платить, не жалко, — возмущался ревизор, — а ведь эти приписки-то все растащены, бессовестно украдены. Вот тому подтверждение, — ревизор быстро, как фокусник, выдернул из кипы потрепанных документов один, положил перед капитаном: — Этот заказ-наряд открыт был неким Лазуткиным в течение семи месяцев. Вы говорили "тяни-толкай"? — это как раз он и есть. Чего только не поставлено на старый аварийный кузов предприимчивого хапуги! И еще есть на тот же кузов два заказа-наряда. Уверяю вас, мы найдем следы этого ремонта в комиссионном магазине — они его продали, вот что. Сделали и продали через свой же магазин!

— Кто отчеты и документы подписывал? — решился наконец капитан прервать возмущенный монолог ревизора.

Радомский, поморщившись, осторожно уселся за стол, потер грудь под старомодным двубортным пиджаком, сказал устало и с горечью:

— Руководители подписывали. Часть директор, часть — главный инженер.

— Гулин тоже? — уточнил оперуполномоченный. Ревизор кивнул:

— Есть и Гулина подписи, есть. Много вам еще предстоит разбираться. Покровителей, например, искать. Вышестоящих. Тут ведь не просто бесконтрольность, тут прямое попустительство налицо. Скверно это выглядит, ох как скверно.

Резко постучав, заглянула в кабинет кассирша, что собиралась в госбанк, сердито спросила:

— Где ваши женщины? Мы едем.

И Антон пошел к проходной. Не понравилась ему нелюбезность женщины, не обидели бы Таню. Лучше уж проводить их самому.

— Сейчас вернусь, — пообещал ревизору.

Радомский молча кивнул и вновь запустил под пиджак руку, растирая грудь.

Капитан быстро шагал к проходной, обдумывая услышанное от Радомского. Предположения подтверждались. На станции технического обслуживания творились черные дела. По той информации, что он имел на сегодня, можно было судить лишь об общих чертах махинаций. Но скоро все встанет на свои места. И с Гулиным нужна ясность. Почему он подписывал липовые отчеты? А потом записывал в свою книжку заказы-наряды, по которым, теперь это уже установлено, допускались злоупотребления?

Два варианта: либо Гулин прямой участник махинаций и собирал на подельников компрматериалы, либо Гулин не знал о липе и, что-то заподозрив, пытался проверить…

Волна усмехнулся: ну и додумался. Два варианта. Конечно, два варианта, это ясно с самого начала. Главное — какой из них верен. И этого главного капитан не знал.

Таня с переводчицей сидели рядом на деревянной скамейке возле круглой клумбы с цветами и поднялись навстречу, увидев Антона. Присядистый старый "жигуленок” с желтой надписью "Ремонтная служба” вдоль кузова уже урчал мотором, ожидая пассажиров. Антон открыл заднюю дверцу, первой, неловко согнувшись, в тесный салон влезла переводчица, рядом с ней, с краю, уселась Таня.

Нагнувшись к машине, капитан стал прощаться с женщинами и вдруг услышал сдавленный вскрик! Таня резко схватила руку капитана, которой он придерживал дверь, с неожиданной силой рванула, так что Антон, и без того неудобно стоявший, едва не упал. А Таня, не выпуская руки капитана, вскрикивала тревожно и показывала свободной рукой куда-то вперед, на проходную, где минуту назад все было спокойно и тихо. Антон невольно глянул на Таню, а она с искаженным лицом так же резко отбросила руку капитана, повернулась к переводчице и быстро-быстро "заговорила”: замелькали дрожащие руки, мучительно вытягивались губы и тоже тревожным стало лицо переводчицы.

— Что случилось? — быстро спросил Антон и поднял глаза к проходной.

Медленно притормаживала у калитки перламутровокоричневая "Лада”, плавно остановилась, и вот уже из нее вышел и хлопнул дверцей директор "Радуги”. Приехал Шершевич. Больше ничего не случилось. Так что так встревожило Таню?

Когда капитан вновь склонился к салону, переводчица растерянно сказала:

— Антон Петрович, Таня говорит, что это, — она указала на машину директора, — та самая зеленая машина, что увезла хозяйку. Но машина ведь не зеленого цвета! Ничего не понимаю! — она повернулась к Тане, вновь "заговорила” с нею, и капитан видел, как переводчица сердится, уточняет, переспрашивает, пожимает плечами. А Таня, коротко вскрикнув, закрыла лицо руками, затряслись ее плечи — глухонемая горько плакала.

— Давайте выйдем, — попросил Антон, лихорадочно придумывая, как поступить. Ведь надо провести опознание как положено, по закону. Пригласить понятых, составить протокол…