Тайна Адомаса Брунзы - [75]

Б у д р и с. Все поля объехала? Хороший кусок отхватили, а, мать?

М а т ь  Б у д р и с а. Удачно купил. Эта низинка у дороги — самая пшеничная земля. Только руки к ней приложить.

Б у д р и с. Я так и наметил.

Входит  Б у д р е н е.

К а р о л и с. Вот все и в сборе. Я хочу, чтобы мы кое-что обсудили.

Б у д р е н е. Что же именно, сынок?

К а р о л и с. А разве вы не знаете?.. Трудно мне говорить об этом, особенно когда я вижу, что кое-кто с моим мнением не согласен. Но откладывать нельзя.

М а т ь  Б у д р и с а. О чем это ты, Каролис?

Б у д р е н е. Должны же мы понять друг друга.

К а р о л и с. Да, мама. Это касается всех нас.

Б у д р и с. Семейный суд хочешь устроить?

К а р о л и с. Чтобы избежать другого суда.

Б у д р и с. Не торопись. У меня тоже есть к тебе претензии.

К а р о л и с. Готов выслушать.

Б у д р и с. Пусть уж все слушают.

Б у д р е н е. Что это вы! Ради господа нашего Иисуса…

Б у д р и с. Вы знаете, сколько я за свою жизнь потрудился. И не только руками, кое-когда и головой работал. (Сжимает кулак.) Так-то. Ясное дело, не для чужих выкладывался. Разве не вправе я гордиться плодами дел своих? Не хочу говорить, что имею право на благодарность. Не на сочувствие сына могу рассчитывать? А видите, какая мне от него помощь? Легко мне это или нет — другой вопрос. Мой сын — моя беда, сам и терпеть должен. Я требую только одного — чтобы с этого дня Каролис никоим образом не касался моих дел. Никоим образом! Слышишь, Каролис? Слышишь, мать? Слышишь, жена? Я этого требую.

М а т ь  Б у д р и с а. Ты понимаешь, чего отец от тебя требует?

К а р о л и с. Понимаю.

М а т ь  Б у д р и с а. А понимаешь — должен уважить.

К а р о л и с. Что ж, раз отец требует, я вынужден подчиниться. Но дела складываются так, что со своей стороны и я теперь имею, — простите, что осмеливаюсь так говорить, — требования.

Б у д р и с. Ты? Какие же это у тебя требования?

К а р о л и с. Прежде всего я хочу, чтобы меня не считали здесь преступником только за то, что я стал музыкантом. Мне трудно было выносить это в течение трех прошедших лет. Теперь, когда я вернулся, — еще труднее.

Б у д р и с. Хочешь, значит, чтобы я примирился с твоей музыкой?

К а р о л и с. Да, отец.

Б у д р и с. Нет. На это я никогда не соглашусь.

М а т ь  Б у д р и с а. Уж не хочешь ли, внук, получать деньги на эту свою блажь?

Б у д р е н е. Мы бы должны помочь ему учиться, матушка.

Б у д р и с. Денег на занятия музыкой у меня нет.

К а р о л и с. Я и не прошу денег, отец.

Б у д р и с. Чего же тебе надо?

К а р о л и с. Я только прошу тебя: будь мне отцом.

Б у д р и с. Так-так… И это все твои требования?

К а р о л и с. Нет.

Б у д р и с. Что же еще?

К а р о л и с. Надо восстановить справедливость в этом деле с Кибартасом.

М а т ь  Б у д р и с а. Какую такую «справедливость»?

К а р о л и с. Вернуть Кибартасу землю.

М а т ь  Б у д р и с а. Что ты сказал?

К а р о л и с. Землю вернуть.

Б у д р и с. Землю я не отдам. И требую, чтоб об этом больше не было разговоров.

К а р о л и с. Тогда, отец, если что… Я не смогу отказаться от ваших и своих обещаний.

Б у д р и с. Ты думаешь — там… в суде?

Б у д р е н е. Каролис, сынок, что ты?

К а р о л и с. Пойми меня, мама. Три года назад я заверил этого человека за отца и за себя, что его не обманут. Пока я отсутствовал, вышло наоборот. У него все отняли. Что же я должен делать? Оставаться в стороне я не могу.

Б у д р е н е. О каком суде вы говорите?

М а т ь  Б у д р и с а (подняв свою палку). Отними-ка у меня эту палку! Скажи суду, чтобы отняли! Моя палка! Никто у меня ее не отнимет!

Б у д р и с. Надеюсь все-таки, что ты не выступишь против меня?

Каролис молчит.

Отвечай. Я хочу знать. Осмелишься или нет?

К а р о л и с. Сначала ответьте мне: зачем вы отнимаете землю у этих людей? Зачем добивались, чтобы пошла она с молотка, зачем покупали ее?

Б у д р и с. А что я должен был делать, если они не вылезают из долгов? Не мне, так другим досталась бы.

К а р о л и с. Боюсь, что корни тут глубже, чем я думал.

Б у д р и с. Я сделал то, что я должен был сделать. И ты выбрось из головы эти свои проклятые мысли, не гневи господа и порядочных людей! Не может сын свидетельствовать против отца.

Тягостное молчание.

Б у д р е н е. Сыночек, ты что-то нехорошее задумал…

К а р о л и с (горячо). Почему нехорошее, мама? Мой отец творит такую несправедливость, а я должен соглашаться? Если бы я сделал это, кем бы я после этого стал? Разве мог бы я прямо смотреть тебе и людям в глаза? Пойми меня, мама.

Б у д р е н е. Я понимаю тебя, сынок… Но ведь суд?.. Неужто вы и впрямь дойдете до суда?!

К а р о л и с. Ах, мама…

Молчание.

Б у д р и с. Теперь я знаю, что надо делать.

Б у д р е н е. Что?

Б у д р и с. Потребовать у судебного пристава, чтобы он как можно скорее выселил Кибартаса. Пока этот тип рядом, покоя не жди — он все время будет подзуживать Каролиса.

К а р о л и с. Не делайте этого, отец!

Б у д р е н е. Бога ради, Йокубас, не торопись. Ведь и ты не чувствуешь себя безгрешным.

Б у д р и с. Я знаю, что делаю.

К а р о л и с. Нет, не знаете!

Б у д р и с. Хватит! Я уже по горло сыт твоими советами. Твоя мудрость слишком велика для меня.