Тайфун - [26]

Церковный служка Сык, любивший выпить, от такого изобилия самогона и вовсе запил. Платил он наличными, потому тетушка Тап каждый вечер поставляла ему две полные бутылочки. Осушив их, закусив острым перцем, служка отправлялся бродить по деревенским улицам. Он шел, шатаясь, хрипя, ругаясь, словно потерявший разум человек. Старик поносил все подряд, людей и порядки, погоду, жизнь и дороговизну — ведь до того дошло, что нет возможности штаны себе новые справить! Ребятишки, завидев сгорбленного Сыка, шагавшего нетвердой походкой, разбегались врассыпную. И хотя старик никогда не обижал детей, им казалось, что он носит в кармане нож и в любой момент может пустить его в ход. Не разбирая дороги, как слепой, пьяный Сык брел на плантацию, где рос перец, который ему так нравился. Остановить его никто не решался, потому что в ответ неслась только площадная брань. Время от времени Сык стучался в какой-нибудь дом и кричал:

— Эй, хозяева! Староста велел мне собирать деньги на нужды церковного хора. Наша святая церковь не может обойтись без красивых барабанов. Жертвуйте, не скупитесь!

От служки несло винным перегаром, и всем было ясно, что за сохранность денег поручиться нельзя; но народ привык повиноваться, слыша призыв помочь церкви, и, скрепя сердце, выносил деньги, отдавая их Сыку.

Староста Ням не раз выговаривал служке за грязь и запустение, царившие в церкви и на церковном дворе, велел прибраться, однако тот ничего не желал делать, и приходилось самому Няму со своими детьми наводить порядок.

— Бездельник, — ворчал деревенский староста, — только самогон пить да перец жрать горазд! Это как раз Сык не дал школьникам написать на ограде лозунг. А ведь красиво было бы!

Няму очень хотелось, чтобы люди жили интереснее, лучше, красивее. И когда к нему пришел регент церковного хора Нгат, пожаловался на Сыка, что тот пропивает собранные деньги, и просил помочь в сборе средств на музыкальные инструменты, Ням отозвался с готовностью:

— Правильное это дело, общее. Я с вами заодно и даю два донга.

Нгату повезло гораздо больше, чем Сыку. Быстренько он собрал девятьсот сорок пять донгов, но тут подвернулся выпивший Сык, долго канючил о своих заслугах, и пришлось сунуть ему три десятки, чтобы отстал. Около половины собранной суммы Нгат истратил на покупку новых и ремонт старых барабанов и гонгов. Оставалось еще донгов пятьсот — что с ними делать, никто не знал, решили деньги пока припрятать.

Когда собирали пожертвования, между Ай и Выонгом произошла ссора. Узнав, что Ай дала полдонга, юноша рассердился.

— Зачем ты это сделала? На наши деньги церковные бездельники только жир нагуливают!

— Все дают, и я тоже, — возразила Ай. — Никто не требует, чтобы ты жертвовал. А для меня религия еще имеет значение.

— Опять твоя религия! — вскричал Выонг. — Не думал, что после события в доме Кхоанов ты по-прежнему будешь поддерживать этих изуверов. Почему тебе не взять пример с Тхин?! С отсталостью пора кончать!

Ай понимала, что в словах Выонга много справедливого, но человек так уж устроен: даже мягкие упреки в свой адрес он не способен принять сразу, пусть они и заслужены. Ай неожиданно рассердилась и резко ответила Выонгу:

— Ну конечно! Тхин — вот с кого мне надо брать пример! Может быть, Тхин вообще лучше меня, недаром в селении многие ее превозносят!..

Почувствовав, что сказала лишнее, Ай замолчала. Но Выонг, поняв намек, круто повернулся и ушел.

10

В душе председателя Тхата росло беспокойство, казалось, земля под ногами ходит ходуном, как во время землетрясения. Закупка риса в волости Сангок две последние недели шла со скрипом, выполнение государственного плана было под угрозой. Исходя из объективных данных, уезд установил для волости план в двадцать три тонны. По сравнению с другими волостями — немного, и на совещании председателей волостных комитетов это было подчеркнуто. И сам Тхат сознавал, что его волость находится в относительно более легком положении. Он не споря согласился с установленным ему заданием и считал, что выполнит его без труда. Однако стоило ему вернуться домой, как несчастные двадцать три тонны показались огромной горой, навалившейся на него неимоверной тяжестью.

Раздача крестьянам риса уже закончилась. Теперь в каждом доме его сушили и очищали, готовили к длительному хранению, а как уговорить крестьян продать хоть немного риса государству?! От предыдущего урожая в кооперативах осталось только шесть тонн — и это все…

В волостном комитете шло экстренное совещание. Поступили тревожные сигналы: крестьяне везут рис на рынок; кто-то гонит из риса самогон, а вырученные деньги тратит на необязательные по нынешним временам товары. Но план остается планом, и волостной комитет установил нормы дополнительной сдачи риса для каждого хутора селения Сангоай и каждого кооператива волости. Было решено: норма на едока — семнадцать килограммов в месяц, а все излишки необходимо продать государству. После этого все работники волостного комитета выехали на места, чтобы добиться выполнения принятых решений.

Новости в деревне распространяются мгновенно, на другой день все знали о совещании. В кооперативах прошли собрания. Крестьяне слушали внимательно, задавали вопросы, но одобрения своего не высказывали…