Тайфун над пограничной заставой - [29]

— Что это ты, Константинов, с толку сбиваешь Антонину Кирилловну, — строго заметила Стародубцева. — Все вышли на разгрузку, вот и она вышла. Правильно сделала.

Молодой офицер с корабля, заметив Тоню, подошел к ней молодцеватым шагом и, козыряя, представился.

— Капитан третьего ранга Богомолов... Если не ошибаюсь, имею честь видеть перед собой жену начальника заставы, не так ли?

— Угадали... Тоня, — ответила она, протягивая офицеру руку.

— Теперь Василию Ивановичу можно хоть десять лет служить на этой заставе, — сказал Богомолов, глядя Тоне в глаза.

— Ты, Геннадий Семенович, пожалуйста, не пугай мою жену, — попросил подошедший к ним Бочкарев.

А я я не пугаю. Вот капитана Тимошина — помнишь его? — только на седьмой год службы с Северного Сахалина перевели. И куда бы ты думал? В Прибалтику или, может, в Закавказье? Черта с два! На Чукотку! А он и рад: все-таки материк!

Тем временем подошли нагруженные моторки, доря, и пограничники стали выбрасывать груз на берег. В дори лежал уголь. Солдаты с накинутыми на плечи мешками, чтобы не порвать гимнастерки, таскали тяжелые ящики с углем и, натужно дыша, поднимались по ступенькам вверх к сараю. Тоня носила какие-то нетяжелые тюки, в одном из которых она нащупала книги. Еще была долгожданная сумка с письмами, но начальник заставы не разрешил ее вскрывать до тех пор, пока не закончат разгрузку.

— Дорогой девушка, зачем тяжелый тюк схватила? Что, без тебя нет настоящих мужчин на заставе? — набросился на Тоню Гоберидзе и выхватил из ее рук поклажу. Он запросто называл Тоню на «ты», и это получалось у него очень естественно и не обидно.

Собственно, Тоня тут со всеми солдатами могла быть на короткой ноге, звать каждого по имени — все они были или ее ровесниками или на год-два моложе ее. Но поступать так не позволяло странное, на ее взгляд, положение жены начальника заставы, человека, который мог что угодно приказать им, а в случае необходимости послать на смерть и умереть сам. В мирные дни это казалось чем-то противоестественным, даже нелепым.

— Послушай, Вася, ну кто сейчас переходит границу? — однажды сказала она мужу, когда они сидели одни в канцелярии. — За все годы службы вы хоть одного шпиона задержали?

— Нет, Тоня, не задержали. Но...

...Пока шла разгрузка, на берег с корабля сошли еще два офицера и тоже галантно представились Тоне.

— Капитан-лейтенант Ткаченко... Лейтенант Долгушин...

Долгушин даже поцеловал Тоне руку, вызвав насмешливый взгляд Надежды Петровны, к которой офицеры почему-то не подошли, а лишь козырнули издали.

— Все-таки хорошо чувствовать под ногами не пляшущую палубу, а твердую землю, — Долгушин улыбнулся.

— А еще лучше сменить каюту на просторную квартиру, где можно спокойно сидеть за чашкой крепкого чая, — добавил Ткаченко.

— Намек понят, — сказал услышавший этот разговор Бочкарев. — Тоня, на минуточку! — он отвел жену в сторону. — У нас там что-нибудь осталось?

— Откуда, Вася? — ответила она шепотом. — Разве у Надежды Петровны попросить...

— Ничего не надо просить! — раздался голос Ткаченко. — Все предусмотрено. Нам бы только уют и твердую землю.

Бочкарев весело посмотрел на жену.

— Тебе все ясно? — спросил он и стал искать глазами капитана третьего ранга. — Геннадий Семенович, присоединяйтесь.

— С удовольствием, — ответил тот. — А ты?

Бочкарев развел руками.

— Присоединюсь, как только закончим выгрузку.

— Ну что ж, — сказал капитан третьего ранга. — Тогда не будем терять драгоценное время и последуем за очаровательной хозяйкой. Тоня, надеюсь, вы не возражаете против произнесенного мною эпитета?

Тоня не возражала.

— Надежда Петровна, с нами завтракать! — позвала она Стародубцеву.

— Спасибо, Тонечка, я пока тут останусь. Как бы не заштормило...

— Меня начальник заставы послал, — сказала Тоня, желая чем-то оправдать свой уход.

— Ну, раз послал, значит, надо идти.

Как всякие морские офицеры, эти трое были находчивы, с небрежной лихостью носили свою красивую форму и не лезли за словом в карман. Тоне было весело с ними.

Корабль базировался в Петропавловске, ходил по врем камчатским заставам, и офицеры, чуть приукрашивая, рассказывали Тоне о своей жизни. Капитан- лейтенанта не так давно по состоянию здоровья перевели на транспорт, а до этого он служил на быстроходном катере и участвовал в задержании нескольких японских шхун, ловивших рыбу в наших территориальных водах.

— Как сейчас, помню один случай, — Ткаченко удобно устроился на диване и с удовольствием поглядывал на Тоню. — Радиометрист доложил, что обнаружена цель. Я приказал лечь на курс, и наш сторожевик понесся на сближение с нарушителем. Идем, только соленые брызги до мостика долетают. А на японской шхуне тоже не дураки сидят, почувствовали, что не сдобровать им и, понятно, дали ходу. Однако далеко не ушли. Как положено, высадили мы на борт осмотровую группу — тут уж во что бы то ни стало надо найти доказательства преднамеренного нарушения границы... В радиорубке разыскали таблицу частот, нашли номера буев, которыми обозначены сети. Спрашиваю у капитана: «Ваши частоты?». «Мои», — отвечает. Взяли пеленги. Смотрю, направление в нашу сторону. Пошли вдоль сетей, осматривая каждую. Вот и наши территориальные воды начались. Тут-то мы и подняли на борт сеть с обрезанным концом. Сличили с обрезком, что остался на шхуне: одна и та же сеть! Тут уж капитану крыть нечем. «Да, сеть моя», — признался...