Тарих-и Салими - [29]

Шрифт
Интервал

Короче говоря, мы оттуда проехали дальше, и перед нами оказались дикие чарбаги, различные сорта плодовых деревьев которых нельзя было сосчитать, и приточные воды. Ели и можжевельники тянулись вверх к небу больше, чем на тридцать-сорок газов. Всюду была зелень и веселый вид. Здесь мы слезли с лошадей и /99/ приказали достать продукты для приготовления пищи. Поставили самовар и стали пить чай. Все кухонные принадлежности и другие нужные припасы были привезены нами. После [обеда и] отдыха мы, приблизительно, двадцать человек, пошли осматривать крепость Ширан. Мы поднялись наверх на 40-50 шагов. Там стояли остатки больших ворот, /106б/ через которые мы вошли [в крепость]. На расстоянии около ста шагов находилось закрытое сверху [помещение] наподобие конюшни. Все оно было вырублено в горе. Разрез помещения равнялся 30 газам. По обе стороны стен были сложены из обтесанного камня станки. Между каждыми двумя станками были вытесанные из мрамора столбики 175[284], некоторые из которых стояли еще на месте, а прочие-отломлены, полусломанные. Высота потолка помещения была такова, что если всадник держал в руке меч, то не доставал потолка. Все это помещение было отстроено вырубанием горной породы.

Короче говоря, осмотрев это [помещение], мы вышли через другие двери и оказались у больших ворот, наподобие городских. Но створок на месте не оказалось, а следы их были заметны. Мы вошли в эти ворота и обнаружили на правой стороне лестницу, сложенную из камня. Кого-то попросили подняться и посмотреть, там оказался престол и несколько широких суфф из обтесанных камней. На всякий случай мною были взяты с собой два-три фонаря, три-четыре железных факела, две чашки льняного масла и два-три кадака 176[285] восковых свечей.

Отсюда мы двинулись вовнутрь. Высота потолка равнялась высоте первой конюшни, которую мы видели. Верхний разрез помещения равнялся примерно двадцати газам. Верх закрытый. Его крыша и окружность [кажется] высокой горой. Внутренние его стены были сплошь /100/ покрыты резными ислими 177[286] и рельефными изображениями. В обеих стенах имелись вырубленные большие и маленькие ниши. /107а/ Большая часть ниш была с каменными решетками. В разных местах стояли вытесанные из камня шандалы. В двух-трех местах лежали сделанные из камня ручные мельницы. Некоторые, которых живущие в степи и пастухи не смогли стащить с места, были разбиты.

Короче говоря, засветив факелы, взяв с собой хлеб, мясо, воду и другие продукты мы прошли примерно 200 шагов и оказались на просторном месте с проходами, похожими на купол ювелирных мастерских в Бухаре. Посредине стоял большой белый мраморный столб яхонтового оттенка. Верхний конец был скреплен с потолком. А нижний конец висел. Но [со стороны] казалось, что подстолбник на месте. С течением времени люди выломали его.

Итак, мы там просидели приблизительно с полчаса и осмотрели все. Отсюда хотели направиться дальше вперед. Но туда дорога постепенно сужалась. Ишан Саййид Абдулла Хирати и Хидир мирахур, саркарда, сочли нецелесообразным дальнейшее продвижение, опасаясь за жизнь, и остановили меня, потому что местами лежали кучи больших камней, свалившихся с потолка. С нами были также недавно закончившие учение Мулла Абдашшукур, Мулла Исматулла и Наман из Ташкургана. Они рассказали: «Мы несколько раз заходили сюда и тогда видели, что проход в ту сторону, кажущийся сейчас узким и низким, был длинней, чем сейчас, более, чем на 20 шагов. Дальше проход /107б/ расширяется, Примерно через 100 шагов он опять сужается и становится низким. А через 30 шагов — снова расширяется. Таким образом, примерно, через тысячу шагов проход опять сужается, [ширина его] местами становится /101/ равным высоте от земли до колена, местами до груди. Примерно через 20 шагов, проход опять расширился, и мы оказались возле помещения с одностворчатой дверью с деревянным косяком. Мы подошли к двери. Та комната оказалась полна воды, количество которой мы не могли определить. Мы боялись войти в помещение, как бы оно не оказалось заколдованным. Напротив нас в помещении имелось отверстие, откуда виднелись деревья. Может быть, как говорят люди, [те деревья] относятся к вилайату Сар-и джуй» 178[287].

Итак, выслушав от упомянутых студентов подробный рассказ, мы встали со своих мест и по дороге, по которой пришли, поднялись наружу. Поблагодарив бога за благополучный выход, мы сели подле тропы у ворот и закусили хлебом с мясом и попили холодного чая. Затем спустились вниз и зашли в созданные величием бога чарбаги. Плов был готов, поели и оттуда пустились в дорогу. Проведя ночь на вчерашнем привале, мы приехали в Ташкурган. Оттуда через Зармаст 179[288], пройдя немного от местности Бардан 180[289], мы заглянули вниз и увидели такое зрелище, которое нельзя описать. Короче говоря, с горы мы медленно спустились вниз /108а/ и нам казалось, что все спускается ниже семи пластов земли.

Если смотреть на небо, то кажется, что небо исчезло, и небом является земля с того места. После долгих стараний мы взобрались наверх и увидели светлый день. Затем приехали в крепость Яккабаг и совершили поклон и благодарение [Аллаху].


Рекомендуем почитать
Аввакум Петрович (Биографическая заметка)

Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.


Путник по вселенным

 Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.


Бакунин

Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.


Добрые люди Древней Руси

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Иван Никитич Берсень-Беклемишев и Максим Грек

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.