…а потом я вдруг пришел в себя (там же, там же, во сне) и обнаружил, что сижу посреди улицы, на холодных каменных плитах, весь растерзанный и окровавленный, и все тело ноет, как избитое палками, и никакого танка больше нет, и ни единой души вокруг по-прежнему нет, если не считать стоящего рядом со мной дрожащего Османчика. Я неловко обнял его рукой за бедра и притянул к себе. Ребенок положил ладонь мне на голову. Прикосновение было приятным. По-прежнему моросил дождь. Я посмотрел вдоль улицы. Где-то в перспективе, у закусочной «Макдональдс», Торговая обрывалась, и дальше, к западу, переходила в бескрайнюю красноватую пустыню; небо на западе было темно-фиолетовым, а в нем висело солнце, непривычно маленькое и колючее. Оттуда, из пустыни, тянуло ледяным холодом.
И еще я увидел, как по красному песку движется, постепенно удаляясь от нас, странная шестиколесная тележка с чем-то вроде полураскрытых стрекозиных крыльев сзади и маленькой плоской головой на длинной тонкой шее-штанге. Я почти сразу же понял, что это за штука, а поняв, вздохнул с огромным облегчением. Так вот во что мне удалось превратить проклятый танк! Что ж, не самый плохой вариант…
«Что это?» — шепотом спросил Османчик. Он все еще дрожал.
«Это марсоход, — ответил я тоже шепотом. — Робот такой, для разведки Марса. А это — Марс».
Я прокашлялся и заговорил громче.
«Это Марс, — повторил я. — Иная планета, иной мир. Когда-нибудь ты, может быть, полетишь туда. И другие люди тоже. Вы заселите эту планету, построите города, посадите сады… Это будет другая жизнь, совсем новая. Только я прошу тебя, Осман, — в этой новой жизни… не позволяйте кому бы то ни было делать абажуры из человеческой кожи…»
«Что?» — испуганно переспросил Осман. Он не понял. Я вместо ответа крепче прижал его к себе. И подумал, что когда проснусь и встречу этого мальчишку там, наяву… Он ведь ничего не будет знать об этом страшном сновидении (естественно, он же не обязан знать чужие сны!), и о растущем танке «Тигр», и о моем сумасшедшем поединке с этим дьявольским танком… И я должен буду объяснить ему, что такое фашизм, и рассказать о Великой Отечественной войне, и о Великой Победе… Многое придется ему рассказать, причем немало такого, о чем нормальному человеку лучше и не ведать. Но все-таки придется. Чтобы ни Османа, ни других детей планеты не застала врасплох эта гнусная штука, название которой — фашизм.