Танины тополя - [8]
— Здравствуйте. Меня зовут Татьяна Николаевна. Ребята, я буду учить вас читать и считать…
В одном из писем, отправленных в Глазов, Таня писала:
«Мама, здравствуй, родная! Дела идут неплохо. Много времени уходит на подготовку к урокам. Посещаю уроки других учителей: В. С. Горбушина, Е. П. Огневой, помнишь, я тебе рассказывала о них. Когда я слушаю Екатерину Петровну, мне хочется читать и читать, учиться и учиться.
Вчера был торжественный день у моих ребятишек, и у меня тоже. Ребята пришли в школу раным-рано, самым первым — Леня Ворончихин. Били в барабаны, пели песни на берегу Сепыча.
Помнишь, мы еще с Гутей пели не раз:
Я, наверное, выглядела торжественно (в белом Олином платье, с галстуком на шее). Пришли родители. В общем, был прием в пионеры. Я рассказала ребятам про Павлика Морозова. Потом сама повязывала им галстуки. Я сейчас комсомольский секретарь, работы хватает. Занимаюсь с неграмотными. В общем, продолжаем культурную революцию. Всех целую. Таня».
Таня быстро сблизилась с коллективом учителей, часто посещала уроки коллег. Сама готовилась к урокам тщательно, старалась применять активные методы обучения. Помогла ей глазовская столярка: многие наглядные пособия она изготовила вместе с ребятами.
Первая активистка по ликвидации неграмотности, Таня не давала покоя своим взрослым «ученикам», и уже через год эта настойчивость дала хорошие плоды: многие ее ученики могли читать и писать.
По воскресеньям Таня ходила в Глазов повидаться с родными, купить новые книги. Возвращалась иногда поздно. Так было в один из октябрьских вечеров 1938 года.
…Нина бросила в печку пару березовых поленьев. Зябко кутаясь в шаль, подошла к настенным часам, потянула за гирьку. «Давно уж пора бы ей вернуться, не случилось ли что в дороге?» — подумала она с тревогой.
Нина подошла к окну и, отодвинув банку с веткой орешника, чуть приоткрыла створку. В комнату тотчас ворвался холодный северный ветер.
Село утонуло во тьме.
Нина закрыла окно, поправила фитиль в лампе: по бревенчатым стенам, оклеенным старыми пожелтевшими номерами «Ижевской правды» и «Жизни крестьянина», заплясали тени и вскоре утихли.
Придвинув к себе стопку тетрадей, учительница низко склонилась над столиком.
В комнате установилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шелестом переворачиваемых страниц.
Но вот скрипнула калитка, потом ее с силой захлопнули. Нина услышала знакомый топот сапог по лестнице. В дверь забарабанили.
«Пришла наконец-то!» — мягкая улыбка скользнула по Нининому лицу.
— Ой, Нинка, новости слышала? — с порога закричала Таня, как только ей открыли дверь. — Нашли! Понимаешь? На-шли…
Сбросив на пол вещевой мешок, Таня подхватила подругу и, громыхая кирзовыми сапожищами, завальсировала с ней по комнате.
— Господи! — Нина остановилась, не разделяя пока Таниного восторга. — Разденься прежде. Грязи-то нанесла!
Таня продолжала неистово кружиться и, чтобы не испытывать больше терпения подруги, громко запела-задекламировала в такт вальсу:
От неожиданности Нина присела на кровать. Девять дней не было никаких известий о судьбе славных советских летчиц Расковой, Осипенко и Гризодубовой. В тайгу шли жители местных селений, красноармейцы, охотники. Десятки самолетов кружились над местами, где мог совершить посадку отважный экипаж самолета «Родина».
— Танюша! — Нина, всегда сдержанная и серьезная, бросилась к подруге и крепко обняла ее. — Это же замечательно! Нет, правда, Танька? Не разыгрываешь?
— Честное комсомольское!
— Здорово!
— Здорово — не то слово. Иначе и быть не могло!
— Тише. Сосед проснется, задаст нам жару.
— Гриша? О! — Таня широко улыбнулась. — Сейчас я его удивлю. Сейчас, дай только сапоги сниму… По радио передавали, значит, завтра в газетах будет.
Пыхтя и изворачиваясь, Таня стянула сапоги. Хорошенько умывшись с дороги, она достала из вещевого мешка новые туфли.
— Та-анька! — ахнула Нина. — Какие красивые! Купила?
— Ага. Ну, как я выгляжу? Модно?
— Еще бы!
— Люблю шикарно одеться! — произнесла Таня тоном заправской щеголихи, но, не выдержав до конца своей роли, расхохоталась. — И ты, Нинок, туфли надень — праздник! Чай горячий?
— Трижды согревала.
— Чудесно. Напьемся на радостях.
Таня выбежала в сени.
Она быстро сходилась с людьми и, хотя Григорий Кириллович работал в школе месяц с небольшим, в первые же дни знакомства перешла с ним на «ты» и называла запросто Гришей.
— Гриша, к нам! Вставай немедленно!
— Сумасшедшая да и только! — вскрикнула Нина, но поспешила достать из-под койки свой чемодан.
— Сейчас придет, — сказала Таня и снова кинулась к вещевому мешку.
— Что там еще, в походном ранце? Держи, это гостинцы от мамы. Это надо в кладовку. Нин, смотри: теперь у нас книг по методике — завались. Рада? И еще рассказы Чехова, «Фома Гордеев», а вот Короленко — «История моего современника».
— Молодчина ты у меня, — сказала Нина. — Да только зла на тебя не хватает. Ходишь в такую темень одна, с громадным мешком.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.