Танеев - [56]

В канун нового века, отвергнув самые заманчивые приглашения, был занят черновыми эскизами нового струнного квинтета.

А какова же судьба его вокальной партитуры «Из края в край»? Он завершил ее в феврале 1899 года, и с той поры сочинение это продолжает оставаться образцом танеевского вокального полифонического стиля, предметом ревностного изучения учащих и учащихся дирижерско-хоровых факультетов, как и другие двухорные композиции, написанные позднее, — «Прометей», «По горам две хмурых тучи».

Утро XX века, морозное, ясное, заглянуло в его рабочую комнату сквозь чистые, одетые звездами инея стекла.

Сергей Иванович, как обычно, поднялся ни свет ни заря, бодрый, свежий, радостный. За окошком скрипели полозья, изморозь хлопьями бесшумно падала с веток. Где-то далеко гудели колокола.

Но сквозь невнятный гомон просыпающегося века в доме слышна неугомонная стрекотня часов. Торопятся, спешат — вперед, вперед! Столько еще впереди тревог, свершений, испытаний и потерь!

Но срок людской недолог! Торопись, спеши, если хочешь успеть все сказать, что диктует нестареющее сердце.

Суетятся, стрекочут, стучат молоточки маятника, вращаются шестеренки, позванивают пружины часов.

Вперед! Все вперед! Только вперед!

V. В СМУТНЫЕ ДНИ

1

900-е годы — начало века.

В первом его пятилетии предгрозовая атмосфера была уже явно ощутима. Близились, уже реяли в воздухе те

…Неслыханные перемены,

Невиданные мятежи…,

о которых писал позднее поэт, чьему чуткому слуху дано было задолго до начала событий расслышать все ускоряющийся пульс своего времени. Ни неистовства цензуры, ни прямой полицейский произвол не были в силах ни унять его, ни заглушить.

Одни с тайным страхом, другие с такой же надеждой глядели, как дает трещины, на глазах по швам расходится исполинское здание империи. Столбцы газет пестрели сообщениями о забастовках фабричных, о студенческих волнениях, об «аграрных беспорядках». То, что скрывалось позади газетных строчек, набранных то курсивом, то петитом, большинство читающих представляло себе весьма смутно.

В феврале 1902 года за участие в сходке студентов Московского университета был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму племянник Сергея Ивановича Павел. Как и все близкие, композитор был встревожен, озабочен, хлопотал, консультировался с Рахманиновым, чей двоюродный брат был арестован по тому же делу, но в глубине души торжествовал и гордился первым общественным дебютом племянника. В русском обществе, в русской культуре, в музыкальном искусстве нарастало возбуждение.

Оно слышно было в звуковых каскадах Второго фортепьянного концерта Сергея Рахманинова, где молодой художник заговорил полным голосом, во всю мощь созревшего таланта.

Одна за другой прозвучали три симфонии Скрябина, рождалась «Поэма экстаза». В 1902 году была создана Пасторальная симфония Глазунова. После «Садко» и «Салтана» третье чудо подарил людям старый и мудрый сказочник Римский-Корсаков — своего «Кащея».

В жизни Сергея Танеева это был период интенсивной творческой деятельности. Казалось, он спешил исчерпать все возможности в жанре смычковых ансамблей.

В 1901 году был окончен Первый струнный квинтет в соль мажоре, посвященный Римскому-Корсакову. Второй, домажорный, композитор посвятил памяти Митрофана Беляева, скончавшегося в декабре 1903 года. Зрел замысел Шестого струнного квартета. Музыкальная жизнь в обеих столицах была насыщена до предела. На оперных сценах и концертных эстрадах блистали уже знакомые и совсем новые имена. К вершинам славы поднимались Шаляпин, Собинов, Ершов, Антонина Нежданова.

Оттачивали свое исполнительское мастерство Рахманинов, Игумнов, Гольденвейзер.

Желанными гостями обеих столиц стали гости-музыканты: Феруччио, Бузони, Ян Кубелик, Иосиф Гофман.

В оценке искусства Гофмана свойственная Танееву сдержанность и осторожность, казалось, ему изменила. «Гофмана считаю гением, — писал композитор Модесту Чайковскому. — Я совершенно очарован его игрой. Слух — непогрешимый. Все, что он делает, безукоризненно. Впечатлительность и красота звука совершенно исключительные. Он видит то, что от других скрыто…»

Еще в мае 1896 года начал свою деятельность «Кружок любителей русской музыки». Его учредители — Аркадий Михайлович и Мария Семеновна Керзины; люди, с музыкой профессионально не связанные, начали свой самоотверженный труд, граничащий с подвигом, продолжавшийся шестнадцать лет. Керзинские музыкальные, камерные, а позднее и симфонические утра и вечера снискали в Москве огромную популярность.

В организации концертов деятельное участие принимал Танеев и не один раз выступал с исполнением сочинений Чайковского, Аренского и своих собственных. Впервые он выступал в керзинском кружке в октябре 1903 года вместе с братьями Пресс в трио Чайковского.

2

Порывистый ветер грядущих перемен на первых порах был гораздо более, чем в Москве, ощутим в Петербурге.

Приезжая в столицу, Танеев запросто бывал у Корсаковых и Глазунова. В тесном дружеском кругу, недоступном для чуждых ушей, гостя посвящали в курс последних событий, слухов и догадок.

Николай Андреевич, как обычно, внешне весьма сдержанный, «левел», по словам близких, не по дням, а по часам. Гнев и отвращение к изжившему себя государственному строю чем дальше, тем все чаще им овладевали. В подобных случаях он высказывался с чрезвычайной резкостью, без обиняков. Однако творцу «Кащея», помимо воли вовлекаемому в водоворот политической борьбы, в те дни еще и во сне не снилось, что через малый срок именно его нарекут «главным коноводом забастовки».