Танец убийц - [25]

— Возможно, дело в слухах. Вы же знаете Белград. Здесь не происходит ничего, что могло бы дать пищу разговорам: ни театральных постановок, ни концертов или выставок. Растущие цены, ситуация в свиноторговле и политика — вот единственные темы. А политика означает в Сербии только заговоры. К тому же эта необычная жара. Солнце едва начинает садиться, как все уже на улице — дышат свежим воздухом. И начинается обсуждение, вот тут раздолье для сплетен. Спросите меня, и я скажу: первый же хороший летний дождь смоет все это. Но до тех пор оставайтесь во дворце. Так надежней. Здесь до Вас не доберутся.

— Что значит «не доберутся»? Кто, черт возьми, должен до нас добраться?! — Теперь она почти кричала. — По-вашему, теперь и в Вербное воскресенье не ходить ни в цитадель, ни в собор — там могут нас подкараулить! Не участвовать в закладке первого камня для Дома искусств — и там нас могут поджидать! Полгода я слышу одно и то же! Вы, похоже, знаете все, только не то, кто же это подкарауливает и поджидает. Зачем же нам в таком случае тайная полиция, если она ничего не может, кроме как собирать слухи?

Драга опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Три года она изо всех сил пыталась убедить мир, что она нынешняя и известная когда-то женщина Драга Машина не одно и то же лицо; что на самом деле в тот день, когда король Александр сделал ее полноправной королевой, она родилась заново. И в Старом и в Новом Конаке на стенах были развешаны картины, показывающие ее в новом воплощении, — не было ни одной, на которой Драга была бы изображена ребенком или юной вдовой. Она ожидала от всех, знавших ее до июля 1900 года, что они забудут прежнюю Драгу. Кто оказался не способен на это, был изгнан из двора и из общественной жизни. Только Лаза чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы не обращать внимания на ее настроение, потому что знал: она нуждается в нем сильнее, чем он в ней.

— Делайте, что я говорю, — терпеливо настаивал он. — Оставайтесь во дворце. Вспомните шестое марта. А ведь тогда была зима…

Хотя события происходили несколько месяцев назад, до сих пор не удалось выяснить, шла ли речь о запланированных беспорядках, или спонтанно возникшая демонстрация постепенно привела к ним. На Теразии тогда собрались продавцы и служащие магазинов, протестовавшие против долгого рабочего дня и низкой зарплаты. Их поддержали студенты. Митингующие решили идти к дворцу Конак, чтобы передать свои требования самому королю, но, едва они приблизились к воротам дворца, полиция стала разгонять их. Кто выстрелил первым, установить не удалось, но уже через несколько секунд на земле оказались убитые и раненые.

— Как обычно, всю вину возложили на Сашу, — с горечью сказала Драга. — Или еще больше на его злой дух. Шестого марта нас вообще не было во дворце, мы уезжали в Смедерово. Но уже на следующий день в петербургском «Новом времени» можно было прочесть, что я лично приказала префекту полиции Маршитьянину стрелять по демонстрантам.

Он, успокаивая, положил руку ей на плечо.

— Не расстраивайтесь из-за этого. Вы же знаете, в конце концов, русских…

— Меня готовы распять! — всхлипнула Драга, и горькие слезы потекли из ее глаз. Пытаясь скрыть слезы от Лазы, она отвернулась к окну. — И это после того, что я для них сделала. Без меня Сербия сейчас была бы австрийской провинцией. Они должны быть вечно мне благодарны.

По другую сторону кустарников на каштановой аллее, граничившей с парком дворца, располагалась русская дипломатическая миссия — рассадник всевозможных клеветнических измышлений, постоянно отравлявших жизнь Драги. На балконе второго этажа горничная чистила висевшую на перилах дорожку, на заднем дворе выбивали огромный ковер, лежавший обычно на полу зала приемов. При виде этого ковра Драга вспомнила, как много раз она ступала по нему.

— Кажется, русские затеяли генеральную уборку, — рассеянно заметила она. — Хотелось бы, чтобы вместе со всей грязью вымели и посланника Чарикова.

— Ну, он не из худших.

— Но и не из лучших. А я его считала своим другом.

— Дипломаты — это марионетки. Вы, думаю, постепенно это поняли.

— Я бы слова не сказала, если бы за нитки дергал его начальник, но он не что иное, как кукла в руках русских секретных служб. Нам тоже нужны хорошие сотрудники, но по правде наши не идут ни в какое сравнение с их секретной службой. Их азиатский отдел знал раньше меня, что Саша в меня влюбился. Вы помните то лето, когда он впервые посетил в Биаррице свою мать?

Лаза ухмыльнулся.

— Как же я могу это забыть?

— Ту часть забыть, и притом немедленно, смею Вас попросить, — резко сказала она.

Она отправилась с ним купаться, а когда, устав от плавания, лежала на песке, Александр повернулся и спросил, знает ли она, какой самый счастливый момент в его жизни? Когда он был помазан в короли, предположила она, но он возразил: нет, это ночь, которую он провел в ее постели в Висбадене. Испуганная той настойчивостью, с которой он это сказал, и остерегаясь, как бы его не обидеть — она хорошо знала, как легко он может впасть в гнев, когда что-то не по нему, — Драга рассмеялась, надеясь сгладить этим серьезность его признания.