Танец бабочки - [47]

Масамори не примкнул показать благоволение.

— Если ваш слуга даже среди стужи размышляет о женщинах, вам определенно повезло. Это неординарная личность, — промолвил с уважением.

— Матабэй служил моему отцу.

Масамори кивнул.

— Не беспокойтесь, я распорядился, чтобы его хорошо накормили. Насчет остального… — усмехнулся князь. — Могу обещать только теплую постель. Поместье не может похвастаться обилием женщин.

Икуно хотелось выдержать все нормы этикета, но голодный желудок настоятельно требовал пищи. Молодой человек поддался зову плоти и с помощью хаси закладывал рис за обе щеки, боясь показаться отвратительным.

Масамори отметил, что гости с аппетитом уплетают кушанья:

— С другой стороны я вижу, что вы отдаете предпочтение хорошей трапезе перед женским обществом.

— Наше поведение продиктовано эгоизмом — заботой о собственном выживании, — промолвил Накано с набитым ртом.

— Учитывая ваше положение, я могу это понять, — огорошил князь.

Спутники недоумённо перекинулись взглядами.

— Вы не знаете? — князь наполнил чарки. — В Эдо вы обьявлены в розыск.

Гости смолкли. Неожиданная новость застряла в горле комом. Никто из них не ожидал такого резонанса. Статус беглецов внушал определенные опасения.

— Угощайтесь, прошу вас, — произнес Масамори спокойно.

— Надеюсь, — спросил Икуно, — это не трапеза перед казнью?

Накано посмотрел на князя с ни меньшим любопытством. Танго не стал испытывать терпение гостей.

— Можете не беспокоиться, — сказал ровным голосом.

Никто из путников не ждал милостей от судьбы. Поэтому их беспокойство было вполе обьяснимо.

— Но почему? — вопросительно посмотрел юноша. — Почему вы приняли нас?

— Почему? — Князь отрывистым движением опрокинул чашу в горло. — Чесно говоря, в последнее время многие вещи стали для меня безразличны. Мне безразлично, кого вы убили и кому перешли дорогу. Политика меня не интересует. И кроме того, я знал вашего отца. Это был безупречный воин.

Танго долго смотрел куда-то в полутьму зала, туда, где свет ламп тускнел и смешивался с темнотой. Той темнотой, что забрала у него сына.

— Вы потеряли отца, я потерял сына. Остальное не имеет значения.

Икуно отдал должное благородству князя. Юноша проникся почтением к седому старику.

— Разве не поэтому вы пришли в мой дом? — спросил Танго, придя в себя.

— Отчасти, — молодой человек осекся.

— Как бы там не было, дома вам появляться не разумно, — заботливо высказался князь. — Надеюсь вы это понимаете?

Икуно не хотелось будоражить воспоминания о Хидзэне.

— Дорога стала моим домом. Теперь, боюсь, это надолго, — сказал юноша в каком-то плохом предчувствии.

— Для воина такое состояние — обыденность, — поспешил успокоить князь. — Если честь самурая чиста, беспокоиться не о чем.

— Я не запятнал честь семьи.

Ночь обещала быть долгой. Сегодня Танго хотел поговорить с богами. Сегодня его душа стремилась услышать предков. Тех, кто жил на этой земле из столетия в столетие, почитал природу, понимал пение ручья и крик фазана, тех, кто находил в жизни глубокий смысл. Танго отчаянно жаждал этого знания, ибо в последнее время он терял веру.

— Жизнь иногда ставит нас перед воистину трудным выбором. В чем ваша ситуация? — промолвил князь удрученно.

Гости переглянулись и поняли друг друга без слов.

— Мы убили несколько людей, — решил открыться юноша.

Танго не повел и бровью:

— Это был честный поединок?

— Это был бой на выживание, — бросил Кихэй.

— В чем же ваша вина?

Пришло время сказать главное. Икуно отложил хаси в сторону.

— Только в том, что я сын своего отца.

— Простите?

Масамори ждал обьяснений. Юноша не стал оттягивать.

— Я искал убийцу.

— Убийцу?

— Да. Убийцу моего отца.

В зале повисла тишина. Масамори, собираясь разлить сакэ, опустил бутыль.

— Вашего отца? — Танго подумал, что вино вскружило юноше голову. — Но разве Иттэй не погиб в огне?

— Нет, господин. Мой отец и ваш сын Танго Таданао были убиты.

Князь, все еще держа руку на бутыли, онемело смотрел на юношу.

— Что вы сказали? — произнес еле слышно.

Молодой человек, превозмогая себя, повторил сказанное.

— Мне жаль приносить вам горькую весть, но вы должны знать. Вашего сына Таданао убили.

Масамори побелел.

— Это невозможно.

Икуно сочувственно молчал. Небеса разверзлись перед князем во второй раз.

— Вы путаете, молодой человек, — испуганно улыбнулся Танго. — Я видел пепел и…

Князь с перекошенным от боли лицом всматривался в молодого гостя.

— Если вы не верите мне, возможно, поверите очевидцу, — прятал глаза Икуно.

— У вас есть свидетель?

— Да.

— Кто это?

— Мой слуга, Ододзэ Матабэй. Ему удалось чудом выжить в том аду.

Ошеломленный взгляд князя застыл на молодом человеке. Масамори отчаянно жаждал, чтобы все происходящее оказалось не более чем нелепым сном. Но беспощадный в своей твердости взгляд юноши убеждал в обратном.

Часть 3

1

Во дворе сидели двое. Икуно, хмурый подобно грозовой туче, тщательно осматривал катану, изредка касаясь точильным камнем. Такаги, с беззаботностью летнего ветра, неотрывно следил за движением рук рёнина, сосредоточенность которого пытался изобразить на лице. Подражание мальца не могло не вызвать улыбку, растворив серые краски грусти.

Следопыт вспоминал брата, Курандо. Пожалуй они были одного возраста с мальцом, когда озорничая жарили каштаны на костре, находя удовольствие в столь простых вещах как бездонное небо, запах горелой скорлупы и облака пряного дыма. Их амбиции были вполне удовлетворены этой малостью. И никто не мог помыслить о том, что со временем многое пламя огня, питавшее чувтсва навсегда потеряет ценность в свете новых, более важных вещей. Кто знал, что игра в смелость перед треском взрывающихся в костре каштанов переростет в соперничество в доблести перед лицом всего воинства клана. Как оказалось, начав играть в детстве они уже не знали как остановиться. Баловство потеряло свою невинность. Похоже, что игры перестают быть интересными, если относиться к ним слишком серьезно.