Танец бабочки - [46]

У самурая пересохло в горле.

— Незнаю, господин, — ответил шепотом. — Стражник у ворот лежал без чувств.

Лицо князя перекосилось от гнева.

— Ты шутишь?! — поднялся Масамори. — Или боги синто лишили тебя разума?!

Самурай не смел поднять головы.

— Нисколько, мой господин. Один из монахов утверждает, что у него для вас важные новости.

Танго прикоснулся к бороде. К нему вернулось самообладание.

— Велеть прогнать их? — кротко спросил самурай.

Поразмыслив, князь отбросил сомнения.

— Нет, — приказал зычным голосом. — Веди в зал для гостей.

Самурай поднялся и отбил поклон со словами:

— Я предупрежу стражу. Это могут быть разбойники.

Танго кисло усмехнулся:

— Уджиро, нужно быть последним болваном, чтобы отважиться на подобное.

Теперь же, рассматривая гостей в тусклом свете фонарей, Масамори невольно съежился, настолько жалко выглядели спутники после зимней стужи. Зима отступала с последним яростным боем, не желая отдавать весне свои владения. Платья, растаяв в теплых покоях замка, приняли неприглядный вид. С ткани на каменные плиты замка стекала вода. Гости, все еще дрожа от холода, чувствовали себя неудобно под пристальным взором князя.

— Примите благодарность, господин, за вашу доброту. Мы долго были в пути, — произнес с поклоном высокий монах.

— Как вы оказались в имении? — грубо оборвал Масамори.

— Мы проделали путь из Эдо и… — попытался обьяснить странник.

— Я не об этом, — перебил князь. — Как вы попали внутрь?

Монахи смущенно затоптались на месте.

— Дело в том, господин, что страж у ворот видимо основательно замерз и свалился без чувств, — ответил монах.

— Замерз? — Масамори подозрительно сощурился.

— Да. Боюсь, что служба подорвала здровье несчастного. Вам нужно беречь своих воинов. Они столь хрупки.

Князь покраснел от возмущения.

— И мы, понадеявшись на то, что благородные господа не откажут служителям веры в приюте, позволили себе вольность — вступить в вашу обитель.

Масамори проглотил хитрость монаха.

— Кто вы? — не сводя пристального взора со спутников, промолвил князь.

— Мы смиренные служители Будды. И всю ночь готовы молить богов о благосклонности к этому дому.

— Вы злоупотребляете моим терпением! — бросил Масамори и обратился к страже: — Обыскать их!

Самураи окружили монахов. Спутники, измотанные дорогой, прижались друг к другу. Окажись это западней у гостей не было бы никаких шансов.

— И что ты скажешь на это? — обратился Накано к юноше.

Молодой человек не потерял присутствия духа и бойко отозвался:

— Ничего. Закон гостеприимства. Сначала устроят порку, а потом будут ублажать.

— Насчет ублажения не скажу, но первое — это уж слишком. Я голоден. И к тому же продрог. А при подобном сочетании я еще и зол. И мой меч знает только мою руку.

На этих словах Накано вынул катану из-под платья. Самураи отпрянули, воинственно вскинув мечи. Встреча накалилась до предела. Необходимо было действовать.

Икуно поднял руки:

— Прошу вас, успокойтесь! Я буду говорить с князем, — прокричал юноша.

Масамори переглянулся с Уджиро и подал знак. Молодого монаха подвели к хозяину, держа клинки наготове у груди гостя.

Юноша преклонил колено:

— Мое имя — Ямадзаки Икуно, — произнес почтительно.

— Ты — Ямадзаки? — глаза князя расширились.

Скрывать дальше не было необходимости.

— Да, господин, — сказал молодой человек дрожащим от волнения голосом. — Я сын Ямадзаки Иттэя.

— Мастера Иттэя? — князь подался вперед.

— Да, господин. Мой отец имел честь погибнуть в одну ночь и в одном месте с вашим сыном.

Откровения молодого человека разили в самое сердце. У Масамори отобрало речь. Князь сьежился, словно от порывов северного ветра. Когда хозяин поднял голову, взгляд темных глаз был мрачнее тучи.

— Вам нужно принять ванну. Через час я жду вас к ужину, — благосклонно произнес даймё Танго.

Большой зал пустовал. Сквозняки, гуляя по замку, колыхали огонь свечей. Блики пламени косыми тенями ложились на лица троих. Рука князя дрожала. Масамори разлил сакэ из бутыли в чарки гостей. Наполняя свою, хозяин неосторожным движением опрокинул чашу. Неловкость положения скрасила слабая улыбка князя.

— Прошу прощения, мои манеры оставляют желать лучшего, — смущенно произнес Масамори.

— Мы рады быть гостями вашего дома, — с легким поклоном сказал Икуно.

Накано вежливо молчал, искоса осматривая зал. Князь заметил скользящий взгляд воина.

— Я отпустил слуг, — ответил Масамори на невысказанную мысль гостя. — Им ни к чему слышать наш разговор.

Сакэ обожгло горло. Князю кусок не лез в рот, но он предложил гостям заняться трапезой. И пока те увлеченно уплетали рис, Масамори краем глаза присматривался к спутникам. Можно сказать, что его занимали не столько сами гости, как предмет розговора. Танго мечтал, что со временем коридоры замка огласят взрывы детского смеха, что он будет держать на руках своих внуков и рассказывать им предания о богах и демонах. Вот только боги жестоко посмеялись над ним.

— Вы, должно быть, основательно промерзли за время пути? — произнес князь, стараясь отогнать черные мысли.

— С этим можно смириться, — ответил Икуно, лакомясь рыбой. — Моему слуге, Матабэю, сложнее втройне. Кроме голода и холода, он истоковался по женскому обществу.