Танец бабочки - [27]
— Хорошо. Кто сообщил Танго о смерти Синмэна? — спросил рёнин.
— Даймё Танго присутствовал самолично.
— Каким образом?
— Я встретил его на дороге Токайдо[39], возвращаясь из Эдо. И он решил проведать Синмэна, ведь они были дружны.
— Что ты делал в Эдо? — требовательно произнес рёнин.
Мунисай остановился.
— Не останавливайся, болван.
Самурай исправился, зашагав рядом.
— Я выполнял поручение Синмэна, — немного смутившись сказал воин.
— Говори точнее.
— По просьбе Синмэна я отвез письмо.
— Кому оно предназначалось?
— Я не знаю. Я встретился с одним купцом. Как я понял, это был посредник.
— С чего ты это взял?
— Он не проявил интереса. Просто принял пакет.
— Достойное наблюдение, — одобрительно заметил Икуно. — Теперь еще одно. Когда вы прибыли в имение, Синмэн уже был без головы?
— Нет. — Мунисай в задумчивости, хотел было опять остановиться, но рёнин схватил воина за рукав и потащил за собой. — Голову отрубили позже. После того, как даймё Танго переговорил с господином Нибуро.
— Значит Танго знает об отсечении? — строго выпрашивал Икуно.
— Да… Хотя я не могу сказать наверняка.
— Что это значит?
— Голову отрубили после отьезда Танго.
— Ты знаешь зачем?
Мунисай пожал плечами.
— Чтобы соблюсти весь ритуал сэппуку. Это естественно.
— Вероятно, — протянул Икуно. — Но мне непонятно другое. Почему Танго обратился ко мне, если все так естественно? Что он говорил тебе?
Молодой воин не видел причин для волнения и то, что рёнин так детально интересовался смертью Сато было для самурая в диковенку. Мунисай не считал необходимым утруждать себя разной ерундой. И беспокойство гостя казалось ему необоснованным. Разве покойному господину этим поможешь?
— Ничего особенного, — сказал беззаботно. — Так… Всякие мелочи…
— Запомни — мелочи — это как раз очень особенное.
Рёнину все-таки удалось привлечь внимание самурая.
— Он несколько раз что-то бормотал про себя, — вспомнил Мунисай.
— Что?
— «Почему слева?» — произнес молодой воин.
— «Почему слева»? — повторил следопыт.
— Да.
Икуно замолк, погрузившись в размышления. Остаток пути самураи прошли молча. Ямадзаки остановился у небольшого дома.
— Мне остаться? — спросил Мунисай.
— Нет. Возвращайся домой. Мое соседство слишком беспокойно, — сказал Икуно.
— Разве у нас есть повод для беспокойства? Ведь сэппуку не может бросить тень ни на кого.
— А кто тебе сказал, что это было сэппуку?
Молодой воин изменился в лице. Слова следопыта ударили обухом по голове.
— Что? — пораженно спросил воин.
Икуно окинул остолбенелого самурая усталым взглядом.
— Иди домой. Уже поздно. Вопросы оставь для завтра.
— Но…
— Иди, — произнес следопыт с нажимом и критично осмотрев воина, добавил: — И одевайся поскромнее. Ты не клумба с цветами.
Самурай механически поправил яркую камисимо — верхнюю накидку, повернулся и зашагал по дороге. Икуно посмотрел воину вслед. Странное предчувствие сжало его сердце. Рёнин оглянулся. Луна висела высоко в небе. На деревню опустилась ночь, во тьме мерцали огоньки жилищ. Икуно передернул плечами и, посчитав внезапное ощущение всего лишь признаком усталости, постучал в дубовые ворота.
10
— Господин?
Матабэй недоверчиво оглядел гостя с ног до головы. В покатом срезе поникших плеч, в густой пятидневной щетине, в изрядно изношеном хаори трудно было узнать некогда опрятного, дышащего молодецкой силой самурая. Несоответствие казалось настолько разительным, что в пору было усомниться, что перед ним предстал сын славного мастера Иттэя. Резкие морщины стрелами лягли на лбу, указывая на необратимый бег времени. Пожалуй единственное, что осталось неизменным — глубокий взгляд голубых глаз. Именно в них старик заметил отблеск прежнего юноши, воина дома Ямадзаки.
— Можешь потрогать, все настоящее, — Икуно развел руки в стороны.
Такаги, тершись у деда под ногами, незамедлительно последовал совету. Маленькая ладонь нащупала рукоять меча.
— Боги милостивы — вы не призрак… — облегченно произнес старик.
— Ты ждешь в гости духов? — покосился гость.
Матабэй сокрушенно вздохнул:
— Старикам ближе общение с мертвыми. С каждым днем живые все дальше.
Объятия закрепили встречу. Хозяин смахнул непрошенную слезу, пожирая гостя глазами. Икуно заметил интерес старика.
— Ну и как? — спросил хозяина.
Матабэй оценивающим взглядом пробежал по гостю.
— Бывало и лучше, — сказал философски.
— Спасибо, ты тоже не помолодел.
— Мне оно без надобности, — заговорческим тоном произнес хазяин. — А вот к вам женщины были не безразличны.
— Почему были?
— Ну, судя по вашей блистательной бороде, вы нынче предпочитаете компанию диких животных.
Ухмылка разрезала лицо Ямадзаки:
— Ты же знаешь, Боги любят меня.
— Любовь богов переменчива, как морской ветер. В нашем призрачном мире иногда трудно быть уверенным в реальности собственных ягодиц, — к случаю сказал Матабэй.
