Тамада - [34]

«Всегда испытываю ощущение, будто я боюсь куда-то опоздать: во время работы, когда обедаю, даже во сне не покидает меня это чувство, что надо куда-то спешить. Сперва я подумала, может, это надвигающаяся старость, ведь скоро мне тридцать девять, но потом отбросила эту мысль: и в пятнадцать лет, и в двадцать пять — всегда я везде спешила, боялась опоздать. Куда? На что именно? Нажабат как-то сказала: «Это, мам, у тебя такой характер — до самой смерти будешь куда-то спешить, спешить, и все-то будет казаться, что и того не успела сделать, и того не успела добиться. Неуемный у тебя характер. А знаешь, Ахмат, — он весь в тебя».

Обмакнула перо в чернила, хотела записать только что пришедшую мысль об Ахмате, о его дружбе с девушкой, но нахлынули воспоминания о Мухаммате, отложила в сторону ручку, опустила голову на руку, пальцем закрыв глаза, да так и проспала до тех пор, пока под окнами не зашаркала метла дворника.

2

Утром в правлении, как всегда, людно. Возле двери председательского кабинета теснится народ: заведующие фермами, старшие чабаны и простые колхозники, пришедшие по разным личным и неличным вопросам.

Долго разговаривала Жамилят с секретарем парткома Харуном. Речь зашла об Али. Человек остался почти не у дел, а ведь у него богатый опыт руководителя.

Ей было жаль его. Представила, как он сидит сейчас дома, оторванный от всяких колхозных забот, возможно, на столе перед ним — бутылка водки. Глушит тоску в одиночестве. И снова вспомнила дорогу из школы, босоногих мальчишек, орущих ей вслед: «Гяурка!» — и как он защищает ее от града камней и комьев земли.

Харун посоветовал утвердить Али помощником председателя по животноводству.

— Я не против! — обрадованно ухватилась за эту мысль Жамилят. — Али — человек нам нужный. И ты прав, ни в коем случае нельзя сбрасывать его со счетов. Но как он сам отнесется к нашему предложению?

— Согласится. Я в этом уверен.

За дверью послышался знакомый голос Аминат:

— Я когда пришла, вас тут не было, а теперь вы откуда-то появились и вперед меня лезете. Так нечестно.

Когда Харун ушел, Жамилят выглянула за дверь:

— Проходи, Аминат.

— Э кыз, как много народу у твоей двери. Скоро к тебе будет труднее попасть, чем к министру. А когда тут сидел Али, люди редко заглядывали.

— Присаживайся, Аминат. Ты по делу ко мне?

— Э кыз, какая ты деловая! А если я не по делу? Я, может, просто так пришла, спросить, как ты живешь, все ли у тебя в порядке.

— Но ты сама видишь, есть ли время судачить, если столько народу?

— Я пошутила, э кыз. По делу к тебе. Подпиши, на, эту бумагу. Накладная на зерно для моей фермы. Вот, спасибо... Мы с Аслижан все ждем, когда ты у нас побываешь, а тебя все нет и нет. После того как убрали от на этого Салмана, у нас работа веселее пошла.

— Не трудно тебе, Аминат?

— Ты о чем?

— Дети у тебя, а мы ферму тебе навязали.

— Подумаешь, заведующая фермой... Ты вон колхозом руководишь, и у тебя есть дети, а ведь справляешься. А сколько народу на ней работает — раз-два, и обчелся: я, да Аслижан, да та самая девушка, которую прислали мне в птичницы...

— Так хочется поговорить с тобой, Аминат! Подожди немножко, я народ приму, а потом мне на молочную ферму надо, я тебя подвезу, по дороге и поговорим.

— Хорошо, э кыз, я подожду.

Входили и уходили люди. Требовали, советовали, договаривались. И по разговорам людей, по их лицам было видно: жизнь в колхозе стала веселее, хотя все понимали, что значительных перемен к лучшему пока нет.

Только через час растаяла очередь за дверью.

— Теперь можно ехать, — одеваясь, сказала Жамилят подруге.

— Скорая ты. Али — тот медлительный был, — улыбнулась Аминат, садясь в машину. — А знаешь, что я заметила? Наша Аслижан по Али начала сохнуть. Клянусь. Теперь, что ни день, слышу от нее, Али да Али — имя его у нее с губ не сходит.

— Вот как? Что ж, в этом нет ничего плохого, ведь и она — незамужем, и Али — холостой.

— Но люди говорят, будто у Али к тебе сердце лежит. — И Аминат начала рассказывать, от кого слышала такие разговоры. Оказывается, об этом говорят повсюду, должно быть, и сам Али кому-нибудь намекнул, что не прочь жениться на Жамилят, правда, у него руки нет, но по всем иным статьям он мужчина как мужчина.

— Ты это всерьез? — нахмурилась Жамилят.

В ответ подруга кивнула: да, есть такие разговорчики.

— Какая чепуха! — возмутилась Жамилят.

— А ты бы взяла да полюбила.

— Да ты что! У меня дети взрослые! На старости-то!

— Какая ты старуха? Тридцать девять навсего.

Подруга снова заговорила об Али. Мужчина он, конечно, видный, только вот по старинке смотрит на женщин, будто женская коса длинна, да ум короток. Но с ее-то, Жамилят, характером она, конечно, быстро уломала бы его. Если же говорить правду, то она так считает: посватается он к Жамилят лишь потому, чтобы всем доказать, что он тоже джигит, вполне достойный руки новой председательши, и если та не откажет, он, Али, снова окажется на высоте.

— Ох и выдумщица ты, Аминат! Думала, поговорим о серьезном, а ты... — рассмеялась Жамилят.

Шофер остановил машину возле птицефермы.

— Вот я и приехала. Правильно, э кыз, мало поговорили. Но, может, сейчас ты заглянешь к нам?