Тамада - [26]

Помолчали, вслушиваясь в перестук копыт. Каждый думал о своем.

— Али, почему ты не ответил на мой вопрос? — с укором спросила Жамилят.

— На какой?

— Что бы ты сделал на моем месте? Ну, если бы ты остался на прежней должности...

— Что ответить? Попросил бы сена у соседей взаймы.

— А у них оно есть?

— Если есть, то дадут.

— Много дадут?

— С миру по нитке — бедному рубашка, — ответил Али нехотя.

— В прошлом году много лугов в нашем колхозе осталось нескошенными?

— Были такие...

— Почему не скосили?

— Нехватка рабочей силы. Других причин не было.

— Но когда ты делал отчетный доклад, я слышала, ты сказал, что очень многие колхозники не вырабатывают минимума трудодней. И в колхозе есть люди, которые на разных работах вне аула, вне хозяйства, — я имею в виду наше хозяйство.

— Да, много людей в отходе. Но их разве оторвешь от денег?

— А теперь представь, если бы эти нескошенные участки отдать косить исполу, ведь все бы скосили. Ты знаешь, есть правительственное решение выдавать десять процентов сена тем, кто его заготавливает. Почему вы не воспользовались этим решением?

— Десять процентов! Так ведь сена собрали в обрез. Чего отдавать-то? И другое... Как можно колхозные зем ли отдавать кому-то исполу?

— Лучше пусть пропадает, так?.. Я с этим категорически не согласна. И вот что еще я думаю: ведь в селе нет семьи, которая не держала бы скота. Во всех усадьбах сено есть. И ведь я больше чем уверена, этого сена хватит до весны с лихвой. Откуда по домам столько сена?

— Ну, там-сям, на разных балочках-кочечках косили.

— А еще?.. Не сомневаюсь, есть и такие, кто колхозным воспользовался. Не правда ли?

— Оллахий, и такие есть. Как не быть? Когда убирают сено, возят его, разумеется, возчики прихватывают и для себя сенца. Один — батанчик[10] , другой — два. У многих ишачьи двуколки. Трудно поверить, что они свято проходят мимо сена. Но нам надоело воевать с такими.

— И не нужно воевать. Проще было бы организовать людей на сенозаготовку и их труд оплатить сеном... А вот теперь мы должны идти к таким на поклон и просить: «Люди добрые, джигиты, дайте, пожалуйста, половину сена, того самого, которое вы у колхоза взяли, — помогите колхозу, хоть взаймы дайте — пропадем ведь!»

— Это колхозное сено надо просто изъять — и все. Поставить на ноги прокуратуру, милицию, — оживился Али.

— А как докажешь, что оно колхозное. Нужны доказательства, а где их взять? А сплеча рубить... Сколько народу будет в обиде? Сколько упреков посыплется?

— Пусть что угодно говорят — главное, сено будет. Мы и в прошлые годы так поступали.

— Нет, Али, нельзя так... — с грустью глядя на него покачала головой Жамилят. — Надо искать корень зла и с него начинать. Будь у всех сена в достатке, ведь никто не полез бы за колхозным. Не надо плохо думать о людях.

Она замолчала. Вспомнился почему-то старый логнеж Керим и другие пастухи, их твердость и самоотверженность. Повернувшись к подъехавшему Попкову, заговорила с ним. Завтра станет известно, сколько сена в колхозе. Нельзя терять времени: надо ехать в Нальчик. Вдвоем. А по пути заехать в соседние колхозы. Попросить у них сена взаймы. Если сена у них не окажется, пусть хоть соломы дадут.

— Хорошо, — кивнул Попков. — Я со своей стороны воспользуюсь авторитетом министерства.

Жамилят сказала, что намерена обратиться к Бекболатову. Пусть выпросит вертолет у воинской части, это в его силах, в его возможностях; таким образом уже не раз выручали отрезанные снежными заносами отары.

— Как это — вертолет? Зачем? — удивленно поднял брови Али.

— Если не вертолетом, то каким образом еще можно доставить сено на Куру-кол?

— А дадут? — засомневался Али.

— Иван Иванович мне поможет. Так ведь? — Жамилят с уверенностью взглянула на бывшего сослуживца. — Вы позвоните Бекболатову? Даже лучше, если позвоните вы. А мне... признаюсь, не то чтобы стыдно, нет, а просто неудобно обращаться за помощью к нему... чего доброго, подумает, еще не приняла хозяйство, а уже требует...

— О чем разговор? Я сам позвоню. Все доложу, как на духу. Скажу, дела тут у вас — самые плачевные. Нужна срочная помощь.

Али посмотрел на Жамилят. Нет, это вовсе не ветрогонка какая-нибудь, а способная баба, дотошная, такая добьется своей цели. И все же подумал: не зря он предупредил ее, пусть не гладит всех подряд по головке. Ведь лаской и змею из норы вызвать можно.

Когда подъехали к аулу, ветер утих. Тянулся из труб дым, не рассеиваясь, столбами уходя в небо. Мычали коровы, лаяли собаки, где-то кричал ишак. И ничто, кажется, не напоминало о прошедшем буране. Лишь крыши домов и сараев пока еще хранили память об обильном снегопаде.

— За всю свою жизнь не видела еще такой зимы, — сказала Жамилят, глядя на заснеженный аул.

5

А жизнь в ауле шла своим чередом. Собиралась на ныгыше[11] мужская половина населения, а у источника — устраивали свои собрания женщины. Ходили хабары[12] о новых шутках аульского насмешника Омара и о бедственном положении на ферме в Куру-коле, о том, что Жамилят хочет нанять у военных «бертилот», чтобы доставить туда сено, и о том, что ездит Жамилят по горам с мужчинами, Али-то хотя свой, знает горские обычаи, а теперь вот отправилась в город вдвоем с чужим, на машине. А хороший ли тот человек с пузатым портфелем — один аллах знает. И много всяких хабаров не столь глобального значения летало по улицам аула. Но все эти хабары сходились в одной точке — у Хамзата-эфенди